- Тогда я пойду, прилягу. Разбуди меня в три, хорошо? Если я не встану сама.
- Конечно, отдохни.
Я поцеловал её и отпустил. Дверь закрылась. Взяв книгу, оставшуюся лежать я наугад раскрыл её и прочитал, начиная с девятой строки: ;bergang (nicht immer leicht ) von einem Seinszustand zu einem anderen. (Переход (не всегда простой) от одного состояния сознания к другому). Я часто прибегал к этому способу гадать по книге её содержание, узнавая неожиданно что-то не о тексте, но для себя. Задумавшись, я перелистывал страницы пока мой взгляд не задержался на одной фразе: Ein ;bergang von einem Zustand des Seins zu einem anderen steht bevor. (Переход между состояниями сознания наступит сейчас). Я отложил книгу и подошёл к камину, намереваясь добавить дров, так стало мне вдруг холодно. Я наклонился над маленькой поленницей, но тут неожиданный звон стекла и протяжный вой вьюги, резким порывом распахнувшей окно, заставил меня обернуться и ледяной ветер ударил прямо в лицо.
Листья становились коричневыми, а небо блекло, теряя свой насыщенный цвет, и становилось всё более прозрачным и холодным. Уходил октябрь. Моря не было. Была только река, быстрая среди камней и ледяная, как отражение неба. И сталью отливала вода её. Габриэль сидел у реки, а над ним кружились чайки. Им хотелось улететь за течением воды, но времени почти не осталось, и чайки кричали, и тоскливым был этот крик. Ветер менялся, становясь злым. Он рвал последние листья, и деревья замирали, протягивая чёрные пальцы к небу, возможно в последнем сне. Габриэль мог застыть древесным соком, мог плакать чайкой или потерять себя по-другому, раствориться струями между камней и забыть, но он оставался. Она плакала где-то, Габриэль не знал где, он не чувствовал, он терял власть знания места, но ещё оставалось время, и Габриэль ждал, потому что власть надежды была дана ему насовсем.
- Ну и метель! Ты в порядке? Стекло цело?- Настя вбежала в кабинет.
- Да, ветер, я сейчас закрою...- опомнившись, я начал закрывать окно. Настя помогла мне, и тут я заметил, что она босиком, а вся её рубашка и волосы в снегу.
- Что случилось?
- Настоящий буран, в спальне окно разбилось. Я проснулась и пока заткнула одеялом.
- Ты вся замёрзла.
Я отдал ей свои тапочки и начал стягивать свитер.
-Не надо, я всё равно сейчас оденусь. Сколько времени?
Я посмотрел на часы.
-Без пяти три.
-Я на кухню тогда, а то не успею. Может надо позвонить Ивон, узнать, что у них и дети...
- Я пойду посмотрю окно. Надо что-нибудь сделать, пока мастер не придёт.
Пол в спальне был весь мокрым от снега. Стекло треснуло, одна неровная часть его ещё держалась, а в дырке красовалось не только одеяло, но ещё и подушка, сложенная пополам. Второй кусок стекла лежал в луже, я осторожно, чтобы не порезаться, поднял его, собираясь отнести в подвал, но он скрипнул и рассыпался у меня в руках. Время затормозило, но не остановилось совсем, а медленно потекло. Я видел, как каждый маленький осколок, ударяясь о воду, взрывался брызгами, и они застывали в воздухе прозрачным хрусталём И я видел через хрусталь.
Её звали Маурин, но это это было раньше, теперь это имя забыло её и она забыла своё имя. Но что-то удерживало и вместо того, чтобы исчезнуть, она осталась и ждала. Ждала, забившись в кресло, развёрнутое на восток и плакала, а взляд её находил лишь стену, потому что не было в этой комнате на восток ни одного окна. И слёзы становились серебром и когда серебром застилало стену она засыпала и во сне была Маурин, но только пока спала. Маурин помнила во сне как складывать заклинания западу, а под ногами был зелёный ковёр из трав, и она уже бежала по нему, начиная петь:
Напиши для меня немного слов
И дай мне знать, что будет ветер
И наверное
я научусь
летать.....
Но наступал момент солнца.
Маурин поднимала к нему глаза и видела серую стену. И она просыпалась не закончив и плакала по чему-то, что нужно было вспомнить, а в комнате было целых три окна, но только на север. В них отражался пасмурный день, который медленно окутывал дом снаружи, но Маурин никогда туда не смотрела, потому что ждала солнца, хотя и не помнила этого, но не было в её комнате ни одного окна на восток.
Телефон настойчиво звонил. Видимо уже давно, потому что Настя звала с кухни.
- Ты можешь подойти, а то мне надо мыть руки?
- Сейчас, слышу.
Я поспешил вниз, но телефон уже замолчал.
- С детьми всё в порядке, я с Ивон уже говорила, они там останутся на ночь, задумали во что-то играть. И Лизу мальчишки взяли тоже, представляешь? Наверно Игорь. Позвони ты, ладно? А то вдруг они передумали приходить, а я всё готовлю. Что за день такой, да ещё окно...
- Ты не волнуйся, с окном разберёмся и Игорю сейчас позвоню. Да, ты в спальню пока не ходи, а то там осколки... Я сначала подмету.
День разгонялся, стремясь к вечеру. Я договорился со стекольщиком, что он заедет уже сегодня и починит окно, поговорил с Игорем и помог Насте на кухне. На улице уже включили фонари. Они подсветили вьюгу, и снег, продолжающий засыпать город, перестал казаться злым и холодным в их жёлтых лучах. Пахло уткой и Рождеством.