Шрифт
Фон
«Обронила осень акварель…»
Обронила осень акварель
На палитры луга и небес.
Ай-да праздник, выкрасивший лес!
Ай-да гомон красок! Ай-да трель!..
Охру ли в закаты окунув,
Осинив ли заревом лазурь,
Запалила осень травы нив
И пожар пустила ввысь и ширь.
«Теперь мы ждем семнадцатого года…»
Теперь мы ждем семнадцатого года
И с ним – очередной Армаггедон.
Такие мы! (В семье не без урода.
У нас – не голова. У нас – дум дом.)
Наверно, встанут мертвые из гроба.
(Как вариант: совсем наоборот).
И – счастье православного народа,
Спаситель-бог – нас примет у ворот.
И нам отдаст… долги. И наставленья.
Сочтя грехи, по группам разберет.
Мы за дверями испытаем тленья…
(Как вариант: совсем наоборот).
Земля сойдет с орбиты восвояси,
Полярная Звезда сойдется с Марсом…
Грядут по всей Вселенной катавасии,
О, Хаос будет!..
Хаос бы удался,
Когда бы свечка в плошке не погасла,
А на орбите – бледная Луна,
Когда корабль бы не сбился с галса,
А стихоплет с ума не сбился б на…
«Мои друзья меня переживают…»
Мои друзья меня переживают.
Я умираю, к своему стыду.
То ли попойки со света сживают,
То ль новые попойки не блюду.
Друзья уходят день-деньской с поминок,
Как шаркуны с шикарных именин.
Я умираю пеплом из камина,
Я каменею. Стыну я. Аминь…
Пульсирует в ушах живучий хохот.
И гвалт грызет объедки со стола.
Скрипит в кровати спившаяся похоть
И стонет, будто *лядью умерла.
…Забрезжит утро. Тени оживают.
Сомнамбулами сонными с ранья
Друзья мои меня переживают.
Переживут! И снова ждут меня.
«Ах, соколики! Ой, девочки-соколки!..»
Ах, соколики! Ой, девочки-соколки!
Заходили через тын на брудершафт.
Солнце ссыпало последние осколки
В дыроватый медный мой ушат…
Развалилось, томное, в постели,
Слушает, как соколы трещат…
А соколки в смачном пышнотеле
Пропевают песни о вещах,
Растворимых в бражке и рассоле,
И витают – дымкой! – в небесах.
Лучше б уши мне зашили в школе!
Да печать бы, бляху, на губах…
«Свернул ботву холодный утренник…»
Свернул ботву холодный утренник.
Ах-охает деревня над рассадой,
А хиус-баловник в ведро проник
И форс-мажорит цинковой досадой.
Октябрь двуличен, словно ян и инь.
Сквозь солнце сеет дождик: чет и нечет.
Роняет ручка гаммы с мандолин,
Поёт пентюх, как будто бисер мечет.
Баллада о барде
Бард-от взял бедро,
Натянул струну.
Пощипал это средним пальцем.
Есть гитара! Но…
Бард ни тпру, ни ну…
Ну, не пёхом же телепаться?
Бард оглоблю взял,
Сунул в колесо,
Пропустил это между ног.
Есть повозка!.. Жаль,
На одно лицо.
А ведь мог же, скотина, мог!
Бард гитару взял,
Сунул за спину,
На оглоблю хозяйство склал.
Можно ехать!.. Но
Из баллад – одну,
Да и ту про лесоповал.
А хита-то – нет!
Стонет человек!
Да и жизнь пошла наповал.
Не созрел поэт.
Не фатален век.
Не случился рок-фестиваль.
Бард-от взял жену.
Это кто – кого?!.
Пощипал это средним пальцем.
Песня – ай-да-ну!
И мотив – ого!..
По утрам и то перепалка.
Бард оглоблю взял.
Сунул. Не пошло.
Пропустил словцо между губ.
Есть повозка – трал!
Сто потов сошло…
А ведь раньше мог, душегуб…
Бард гитару взял,
Сунул за спину.
На оглоблю плюнул ещё.
Можно ехать! Встал,
Обнял мал-малу,
Сопли взял на подол со щёк…
И – созрел поэт!
И очнулся век,
И тоску сразил наповал.
На весь белый свет
Громкий человек
Объявил-таки фестиваль!!!
«Тепсей на Потрошилиху запал…»
Тепсей на Потрошилиху запал….
Какой запал влюбленности и страсти!
Как будто север на юга попал,
Поплыл и растворился в нежном счастье.
– Тепсей, ты витязь, доблестей не счесть,
И, вероятно, чувственности тоже.
С горы спеша, не обронил бы честь:
У витязей нет ничего дороже.
А ты уж, Потрошилиха, сама,
Испытывая нежное влеченье,
Того… ужо… не вожделяй ума,
Не подпадай под символов значенья»…
…А впрочем, в Потрошилихе Тепсей,
Возможно, и величие отыщет.
И фестиваль, взойдя на Енисей,
Свой южный облик здесь и возвеличит!
Шрифт
Фон