Путь Акелы
Тяжелый шаг, все чувства огрубели,
Суровый взгляд, всё говорит о том,
Жестока жизнь, что молодость в шинели,
И юность перетянута ремнем...
Друзья уходят понемногу,
В цветы, легенды, шорох трав,
Не попрощавшись на дорогу,
Не долюбив, не долетав...
Первая моя встреча с Акелой случилась незадолго до окончания войны. Это была бешеная круговерть воздушных боёв, бесконечной смены аэродромов, типов самолетов, ведущих и ведомых. Нигде тогда не была так заметна смена кадров, как в авиации. Звания и награды девчушка из строевого отдела не успевала разносить и раздавать.
Просто иногда летчики погибали раньше, чем приходило внеочередное звание. Поэтому даже полками часто командовали капитаны.
***
Меня после госпиталя назначили в звено капитана Голика.
Когда механик на стоянке самолетов назвал эту фамилию, я непроизвольно рассмеялся.
- Как-как? Алик Голик? А жена у него случайно не Алка?
- И ничего смешного, - перебил меня юношеский тенорок сзади. - Да, Алка, ну и что?
Я обернулся. Сзади стоял розовощекий пацан в синем комбезе. "Наверное, механик самолета из последнего призыва" - подумал я.
На аэродроме запрещено носить погоны. Все ходят в одинаковых синих комбинезонах. От солдата до полковника. Генералов тогда мы просто не видели. Только на парадах, да в кино. Техники всех летчиков звали "командир", а летчики уважительно звали техников по имени-отчеству, механиков просто по имени.
- Сынок, - покровительственно похлопал я его по плечу. - Вот когда усы начнут расти, тогда будешь учить дядю.
Было мне всего двадцать, но после училища, года на фронте и ранения, чувствовал я себя тогда уже бывалым воздушным волком.
- Командир, это же Акела, - дернул меня сзади за рукав техник самолета.
Я вздрогнул. Вот этот безусый юнец - знаменитый Акела? Легенд о нем наслушался ещё в госпитале. Воздушный ас, сбивший за год больше двух десятков самолетов? Единственный на нашем фронте командир звена, которому разрешали иметь не номерной, а личный позывной Акела? Небо над линией фронта очищалось от "мессеров" за секунды, стоило им услышать в эфире это волчье прозвище.
В отличие от старого волка, молодой Акела никогда не промахивался. Практически после каждого боевого вылета техник его самолета доставал из загашника баночку с красной краской для очередной звезды на фюзеляже.
- Товарищ капитан, разрешите... - Я вытянулся.
Рука автоматически подскочила к виску, а щеки трещали от прихлынувшей крови.
- Ладно, старлей, пролетели, - Акела взял меня под локоток и повел на командный пункт.
Знакомились мы долго. После жестокого инструктажа я долго не мог заснуть.
- Я знаю, что ты классный летчик. Знаю, что замечательный ведомый. Это прекрасно, но мне это не надо, - сказал мне новый командир звена.
- Но я отлетал ведомым...
- Знаю, - жестко оборвал меня капитан. - Мне не нужен замечательный ведомый, который бы меня замечательно прикрывал, когда по мне замечательно стреляют "мессеры" и "фоккеры". Мне нужен плохой ведущий.
- Я - ведущий? Но ведь это вы командир звена... И почему - плохой?
- Если хочешь выжить - слушай внимательно.
Я слушал, и я выжил.
Вся хитрость Акелы была в его невероятной тактике воздушного боя, которую так и не успели тогда распространить по всем фронтам. Дни войны были уже сочтены. Именно поэтому мне так не хотелось стать последним убитым.
Акела ловил "мессеров" на живца. Живца, то есть неумелого ведущего, должен был изображать я.
Схема была очень проста и потому гениально срабатывала. Новые "мессеры" к концу войны превосходили наши истребители ЯК-3 и ЛА-5 практически по всем параметрам, уступая только британским "Спитфайрам", которых катастрофически не хватало в наших авиачастях.
Вот поэтому побеждали наши асы военной хитростью и лучшей тактикой воздушного боя. Акела знал, что "мессеры" охотятся в основном за ведущими звеньев, наиболее опытными и ценными пилотами. Поэтому он и придумал фашистам ловушку под названием "бросок Акелы". Три самолета его звена изображали "пьяницу на перекрестке", неумело маневрируя над линией фронта и постреливая для острастки в разные стороны. Тут на них сверху и бросалась свора "мессеров", предвкушая легкую добычу и кресты на грудь. Кресты они и получали. Но - на могилу.
Зная, что наших атакуют исключительно сверху, и уходят "крестоносцы" от атак тоже пикированием, Акела занимал позицию вдали от своего звена и тоже на высоте, со стороны солнца. Как только "мессеры" входили в пикирование, капитан легко расстреливал сзади злобную стаю, как уток в тире. Те даже не успевали понять, что случилось.
Так я и пролетал в качестве "живца" до самого конца войны.