– Если получу больше, Денис занесет остальное. А пока, мой вам совет: отдохните это лето. Вам же в армию скоро. И не пейте больше – это я вам говорю.
Он ушел. А ребята еще долго глядели на стопку сторублевых купюр. Первый раз им платили авансом, первый раз так щедро и впервые так приятно советовали.
Ах, друг мой, читатель, помнишь ли ты кафе 'Алмагуль', что в Караганде, на Бульваре Мира? Ты не был там? Нет? Ну, так бросай же все, иди скорей туда, это лучшее кафе в мире!
Ты входишь в 'Алмагуль', и, несмотря на то, что расположено оно в современном здании, тебя охватывает блаженное чувство покоя и уюта – как в старых домах, что люди строили не торопясь, со знанием дела – для себя. Ты войдешь туда, гардеробщик, улыбнувшись, возьмет у тебя пальто и скажет, какой столик свободен. Проходишь в зал, небольшой, уютный, как в яблоневый сад. Стены его оклеены фотообоями с изображениями цветущих деревьев, потолок голубой, как небо, а на нем плывущие облака и летящие птицы. Пол зеленый, а на нем песочного цвета ковровые тропинки ведут тебя туда, где приветливо улыбается официант у твоего столика. Не удивляйся, друг мой, 'Алмагуль', единственное в мире кафе, где тебя действительно всегда рады видеть. А аромат! Боже! Нигде не пахнет так, как в 'Алмагуль': там всегда на столах фрукты – бесплатно. А какая там кухня! Не держите меня, я ухожу жить в 'Алмагуль', потому что нигде в мире не попотчуют вас таким супом-шорпо или базы *. Во всем белом свете, нигде не угостят вас таким шир-чаем*… Ах, боже мой, боже мой! И я не в 'Алмагуль'! Я уже больше двадцати лет там не был…
И вот, в этом-то замечательном зале, за третьим столиком справа, расположилась наша компания. Ребята уже отоспались, отдохнули, и снова бодрые и веселые, уплетают базы. Секрет базы прост: лепят их чуть крупнее сибирских пельменей, а в фарш замешивают травы и чуточку пропущенной через мясорубку капусты. Берешь ты, стало быть, базы, надкусываешь уголок, и выпиваешь, глоточек обжигающего, божественно вкусного бульона, а следом отправляешь и остальное. За подобным занятием почти невозможно болтать, но когда нашу молодежь пугали трудности? И Чимбляу витийствует:
– Вот, гляньте, фройнды, вокруг, – что мы видим? А бачим мы, что наши мужики наших фрау не любят. Почему? А шайтан его знает? Но мы видим, что мужики и не пытаются любить. Короче, себя мужики любят. Машину, работу, деньги, дачу – что хочешь, только не женщин. Я по этому поводу с Фесором перетрещал, он мудрую мыслю подкинул, сейчас объясню. Вот, берем моих предков, ваши тоже такие же. Пахан приходит домой с работы, похавает, и к ящику. С матушкой, может, парой слов перекинется, и все. Так, о чем, бишь, я? Да… А женщины наши, из-за этого становятся неуверенными в себе. Вот, Дрюня, давеча, ябедничал, что его ни одна фройляйн не любила. Я не отрицаю, Дрюня у нас страшен как дэв, но ведь и они не пэри… Значит, что надо арбайтен? Надо искать фройляйнов, влюблять в себя. Дур, и без нас любят, стало быть, надо искать умниц, пусть даже страшных, как жалмауыз-кемпир. Фесор ночью сегодня все придумал, раза три меня будил, все рассказывал, как цветы кучами дарить ужины со свечками устраивать, ну и прочее. Получит девочка сказку по полной программе, станет увереннее в себе. Да что там, не только девицы, их знакомые тоже. Потом будут они отлавливать себе герров, и устраивать себе вечный фрайхайт.
– Чего-о-о?
– Ну, праздник…
Ну, кто бы устоял перед такой воодушевленной речью? Ты, друг мой, читатель, смог бы? Нет? Вот и никто не сможет. Ребята тут же, на пальцах, бросили жребий – кому быть первым героем сказки.
Выпало Дрюне.
Сказка первая
Танюша
Помнишь ли ты, друг мой, свою первую любовь? Помнишь ли ты то щемящее и чуть тревожное чувство? Помнишь, конечно, помнишь! Очисти же, свое сердце светом грусти и пусть росы надежды на счастье омоют его. Сколько тебе, друг мой, суждено еще прожить? Дай Бог, чтобы подольше, а светоносный фиал своей первой любви береги. Он много раз тебе еще пригодится.
Дрюне исполнилось тринадцать лет, когда его настигла первая любовь.
В тот день он опаздывал в школу, и летел во весь опор. Судорожно омыв от налипшей глины сапоги, он влетел в школьный коридор, и… Навстречу шла Она. Дрюня замер. Силы, разум, чувства разом покинули его, и только сердце гулко стукало в унисон Её шагам. Дрюня стоял не дыша, пока Она не прошла по коридору и скрылась за дверью учительской, и только потом вошел в класс. Вскоре Дрюня узнал, что Ее зовут Нина Васильевна, что в восьмом классе учится Её сын, что Ей тридцать восемь лет.
Дрюня не искал встреч с Ниной Васильевной, однако, знал о ней все. Он знал, что она несчастлива в браке, что сын ее, Валерка, поощряемый отцом, открыто ей не повинуется, что Нина Васильевна иногда встречается с другим мужчиной. Когда Дрюне преподнесли эту новость, он скривился, и сказал:
– Врут, конечно. Кто-то сам мечтает, вот и сочиняет.
И удивительное дело, жители поселка приняли именно эту версию, и имя Нины Васильевны больше не фигурировало в местных сплетнях. До поры, до времени.
Дрюня же, сразу понял, что сплетня все же правдива. Странные он испытывал чувства: с одной стороны горько ему было. Горько и больно, будто не мужу Она изменила, а ему самому. Обидно было – его мечта, его любовь оказалась не такой чистой, как рисовалась поначалу, и рубцы первых ожогов ревности появились на его душе. С другой стороны – странное облегчение испытал Дрюня. Какое испытывает дикарь, когда увидит, что его кумир, его идол, рухнул от напора ветра, и, странным образом обернулся грудой простых камней. Оказалось, что прекрасная незнакомка – обычная женщина, которую можно любить, и, даже надеяться на взаимность.
Поговорить с Ниной Васильевной Дрюне довелось лишь дважды. Впервые это случилось так: случайно проходя мимо Ее дома, он услышал во дворе звуки ссоры. Визгливым голосом Валерка кричал на мать:
– Ты дура, дура, так батя сказал! Он мне разрешил!
Что там разрешил батя, что там запрещала мать, Дрюня выяснять не стал, он просто пошел во двор, и вежливо сказал:
– Нина Васильевна, можно поговорить с Валерой?
Видимо что-то было в лице Дрюню, что Нина Васильевна спросила:
– Это важно?
– Очень. Мы скоро придем.
– Хорошо. Валера, сходи с Атыгаем. – Она, оказывается, знает его имя, откуда?
– Чё надо? – окрысился Валерка.
– Пошли, дело есть. – И не слушая ответа, Дрюня вышел со двора. В сторонке, между сараями, он жестоко избил Валерку, хотя был младше и слабее того. Когда Валерка упал, орошая грязь кровью разбитого носа, Дрюня озвучил, наконец, первую и последнюю фразу их плодотворной беседы:
– Матери нельзя хамить, ублюдок.
Что там Валерка рассказал дома – неизвестно, но Нина Васильевна, встретив Дрюню назавтра, остановила его и долго-долго смотрела на него. Потом спросила:
– Ты, наверное, очень воспитанный мальчик?
– Нет – честно ответил Дрюня.
– Тогда за что ты побил Валеру?
– Так было надо.
Нина Васильевна опять долго и внимательно посмотрела на Дрюню, и, наконец, произнесла загадочную фразу:
– Ты прав. Мы все должны делать сами и вовремя.
Так закончился второй и последний их разговор. Назавтра Нина Васильевна, взяв только самые необходимые вещи, уехала со своим любимым мужчиной из поселка.
С тех пор прошло пять лет. Дрюня изрядно повзрослел, но, так получилось, девочки, его ровесницы, не желали отвечать на его чувства. Зато Дрюню любили женщины. За что? Трудно сказать. Может потому, что их привлекал контраст между его юношеской свежестью и страстностью, которая, впрочем, принималась за опытность. Но Дрюня, отравленный ядом романтизма, жаждал большой, как в романах, любви с ровесницей, но никак не трудолюбивого прилаживания рогов к головам мужей своих взрослых пассий. И Дрюня искал свою идеальную подругу. У него сложился даже образ, который он примерял ко всем девушкам, но раз за разом идеал не совпадал с оригиналом, и Дрюня шел дальше, дальше.... Искал девушку с нужными глазами – в глазах должны светиться романтика и одиночество. Он бродил по Михайловке, он гулял по Майкудуку, он ходил по центру Караганды, и заглядывал в глаза всем женщинам. Странное дело, Дрюня не красавец, не великан, но… теперь девушки краснели, прятали глаза, но снова и снова украдкой подглядывали: не отвел ли он взгляд. На него оборачивались женщины с сумками и авоськами. Выходящие из ресторанов роскошные дамы отворачивались от своих красивых и богатых кавалеров, призывно улыбались Дрюне, и он понимал, что стоит ему только глазом моргнуть, как он тут же обзаведется верной подругой. Отчего так произошло? Бог весть. Дрюня искал.