Передо мной лежали пространства, залитые чёрным вулканическим базальтом, во многих местах вспученном при остывании, да так и оставшимся в форме обломков и осколков застывших лавовых "фонтанов".
Лошади, словно чувствуя опасность, пошли медленно, стараясь не отставать одна от другой. Я ехал на своём "Орлике", так я называл свою лошадку и с чувством внезапной благодарности, думал, что конь ведёт себя прилично и мне совсем не надо им управлять, потому что он хорошо знал своё "лошадиное" дело и командовал сам собою. К тому же, Орлик был раньше охотничьим конём Лёни и бывал в этих местах не один раз. Так что ему всё вокруг было знакомо...
По тропе заросшей кустарником, благополучно преодолели, растянувшееся почти на пять километров лавовое поле, наконец выехали на южную оконечность Хара - Нура и уже в сумерках, увидели большую красивую поляну прямо на берегу озера, где раньше была многолетняя большая стоянка геологов...
Лошади пошли значительно резвее и вот мы уже подъезжаем к обломкам деревянных конструкций палаток и даже бывшей бани, с высоким каменным очагом посередине...
Расседлав лошадей, пустили их пастись, а сами поставили палатки, развели костёр и начали готовить ужин.
В наступившей прохладной темноте северной ночи, сгрудилившись у костра, приготовили суп с тушёнкой, (медвежатину надо долго готовить), сели, а то и прилегли вокруг костра и не торопясь поели, не забыв при этом выпить по рюмке водочки, закусывая хлебом с луком и жирным сочным салом, которое я сам всегда выбираю на рынке, пробуя каждый кусочек...
После еды долго пили чай и разговаривали, а Леня вспоминал, что ещё двадцать лет назад, буряты из их животноводческого колхоза приезжали в эти горы и долины пасти скот целыми бригадами и жили несколько недель большими компаниями, рыбачили, охотились, строили новые и ремонтировали старые зимовья.
Тогда жизнь была много веселее - рассказывал он прожёвывая сладкую
карамельку и запивая горячим чаем. Дым иногда порывом ударял ему в лицо, но он, на секунду отвернув лицо от костра, переждав порыв ветра, снова долго и сосредоточенно смотрел на костёр, вспоминая много дней и ночей проведённых в здешних местах. Может быть и жизнь для него, тогда, казалось весёлой, потому что было ему в те годы двадцать лет и здоровая энергия бурлила в нём ключом.
Тогда, после целого дня работы на строительстве зимовья, он каждый вечер уходил в окрестности с ружьём или садился на всю ночь на солонцы. Наверное с той поры, охота стала его единственной и крепкой страстью...
- Тогда здесь зверя было много - продолжил он после паузы. - Однажды на этих склонах, ещё по ранней весне, на проталинах я видел с одного места шесть медведей, которые паслись на молодой травке...
Лёня махнул рукой куда - то в темноту, показывая где находится этот склон...
... Из ночной влажной тьмы, вдруг донёсся звон колокольчика - ботала на шее Лёниного Вьюнка, но хозяин не обратил внимания на этот звук.
- Раньше, здесь летом много геологов бывало - продолжил Лёня зевая. - Они тут золото и другие ископаемые искали... Потом говорили, что нашли несколько богатых месторождений, но тогда, в Оку и дороги то не было. А зимой, как на полюс, доставляли по зимнику припасы и продукты, или летали самолётами Аннушками до аэропорта, который находился недалеко от посёлка Саяны. Да вы это поле наверняка сами видели... Та взлётная полоса, действительно до сих пор была заметна и узнаваема, хотя самолёты перестали летать вот уже как лет пятнадцать - двадцать...
Вскоре все пошли спать по палаткам, и договорились, что первый, кто проснётся будет разводить костёр и варить завтрак...
Я, как только залез в спальник в нашей с Максимом и Аркашей палатке, так сразу и заснул крепко и без сновидений. Но посреди ночи проснулся, наверное от незнакомого звука послушал и понял, что это лошадка мотнула шеей и тотчас колокольчик звякнул, а моё насторожённое сознание среагировало и разбудило меня...
Засыпая вновь, я слышал безмятежное посапывание молодых ребят и с завистью думал, что нервы у них намного крепче моих...
Проснулся я от звука удара топора и оглядевшись, увидел, что Аркаша уже встал и наверное разводит костёр. Словно в подтверждение, я учуял запах свежего кострового дымка и вновь задремал зная, что завтрак будет готов только через час - полтора...
Из палаток вылезли уже только часов около девятичасов. Позёвывая и размахивая руками, сходили на озеро, умылись и потом возвратившись к прогоревшему костру, расстелив под себя попоны, принялись с аппетитом есть кашу с тушёнкой, вспоминая однако вчерашнюю вкусную, аппетитную медвежатину...
Лёня с утра, как обычно был молчалив, и потому поев и попив чаю, мы коротко договорились, что отправимся в разные стороны. Лёня с Доржи, на лошадях, попробуют подняться в вершину речки по широкой пологой каменистой долине, а мы собирались пройти по берегу большого озера к удобному месту, поставить там сетки, а потом прогуляться по окрестностям вниз, по долине речки. Собаки во время нашего завтрака, лежали неподалеку от костра, но к людям не подходили, зная, что если мешаться или выпрашивать подачку у хозяев, то можно и пинок под зад получить.
Лёня, быстро доев кашу, выпил чай и пошёл в сторону, речки сопровождаемый оживившимися собаками.
- Я их сейчас кормить рыбой буду - уходя загадочно пояснил он,.
Мы с интересом наблюдали, как Лёня подойдя к речке, которая перед впадением в озеро, разбивалась на несколько рукавов, вошёл в самый мелкий из них и стал внимательно смотреть на воду, чуть вниз по течению, по направлению к озеру.
В какой - то момент он подобрался, вышел на берег, сделал небольшую дугу и вновь вошёл в воду, а потом стал пинать ногой по воде. Вскоре, в воздухе, вылетев на сушу из под его ноги, сверкнула серебристым брюшком крупная рыбина, которую тут же подхватил Сильвер и стал грызть её, прижав лапой к земле.