За спиной из-за стеклянной освещенной двери до Дунстана доносились трогательные звуки скрипки и флейты. Одетые в разноцветные шелка пары кружились в изящных танцах, смеялись, флиртовали и договаривались о свиданиях. Силия в отличие от него была частью этого мира, он же чувствовал, что это напыщенное общество аристократов в нем не нуждается. Зная по опыту, что оно приносит людям только одни несчастья, все свое внимание и помыслы Дунстан обратил к земле, работа на которой стала для него одним из смыслов жизни.
Земля, оставленная ему в наследство дедом, скорее напоминала болото, а у Дунстана не было средств осушить ее. Дрого предложил брату несколько акров твердого грунта для экспериментов по выращиванию кормовых культур, которые, как он считал, совершат переворот в сельском хозяйстве. Тогда Дунстан сможет получать огромные урожаи, чтобы кормить стада овец всю зиму. Вот с чем были связаны его надежды на будущее, а не с этим блестящим искусственным миром. У него не было времени посеять семена перед возвращением к своим утомительным обязанностям в поместье маркиза Хамптона. Два дня назад наследник маркиза приказал ему приехать в Глостершир. Дунстан готов был выполнить приказ. Уж лучше иметь дело с глупым сыном маркиза Ролли, чем находиться в городе среди безмозглых бездельников.
Прислонясь к холодному ограждению балкона, Дунстан с беспокойством размышлял над тем, что у него слишком мало времени, чтобы посеять ценные семена, тревожился об отъезде и о том, что ему придется все оставить под сомнительным присмотром управляющего Дрого.
Он не ожидал, что тот будет поддерживать его и дальше.
Брат заплатил за образование Дунстана, обеспечивал его незаконнорожденного сына и давал взаймы достаточную сумму, чтобы содержать Силию, ни в чем ей не отказывая. После смерти жены Дрого заплатил долги, которые она оставила. Он даже предложил взять на себя расходы по расследованию убийства Силии, но Дунстан отказался, заявив, что сам должен разобраться с этим делом и вернуть свое честное имя. Поэтому он решил, что пока нет смысла вкладывать деньги в осушение его болотистого участка земли.
Донесшийся из-за балконной двери разговор прервал его мысли, и он вынужден был отступить в тень.
— Этого человека следует повесить, — злобно произнес чей-то низкий голос. — Мы же вешаем нищих за кражу хлеба. А они, зная, что господам удается избежать наказания за убийство, с недоверием относятся к нашему обществу.
— Но ведь нет никаких доказательств, чтобы судить его, — возражал более спокойно кто-то.
— Однако графу Ивесу не следовало приводить его сюда. Он начисто лишен политического чутья.
Вспыхнул огонек, и почувствовался аромат дорогой сигары. Дунстан выругался про себя, решая, как поступить. Если он перепрыгнет через перила балкона на каменную террасу, то переломает себе все кости либо расколет каждый камень на террасе.
В это время первый голос проворчал:
— Дрого тоже далек от политики. И тот факт, что он появляется в нашем обществе со своим братом-убийцей, разрушит его репутацию.
— Необходимо знать, что в нашем обществе существуют определенные порядки, — согласился второй. — Ивесы всегда были порядком испорчены. Их необходимо держать подальше от наших дочерей, а для этого следует запереть всех вместе, и все от этого только выиграют.
Голос мужчины, довольного собой, решил все дело. У Дунстана не осталось ни малейшего сомнения, что Дрого еще предстоит сражаться за свою собственную репутацию и что его колдунье жене придется околдовать весь город, если у нее, конечно, возникнет такое желание. Дунстан решил, что не допустит, чтобы тень от его репутации навредила младшим братьям, законным или незаконным. Ведь без титула или богатства им придется тогда выдержать суровую битву за выживание. Дунстан этого не хотел.
С видом человека, уверенного в себе, он ступил в свет, льющийся сквозь стеклянные двери. Возвышаясь над группкой джентльменов, Дунстан вынул сигару изо рта говорящего, бросил ее на туфлю с серебряной пряжкой и раздавил своей массивной ногой. От неожиданности все замерли.
— Высшему обществу, может быть, следовало усвоить правила Ивесов, — самым учтивым тоном проговорил Дунстан. — Мы боремся с глупостью и невежеством, когда они стоят на пути, — Еще раз наступив каблуком на ногу его светлости, он проследовал прочь.
— Лейла, да скорей же, Лейла! Мне кажется, твой Ивес убил кого-то!