Из осторожности виконт не стал спрашивать, привыкла ли она каждый день наведываться в Трегониту на случай, если туда нанес визит отважный офицер этой самой Сары, кем бы там ни была сия мифическая персона.
«Да, кстати, — промелькнуло у него в голове, — отчего это чужая горничная прячет еду здесь на кухне?»
Берта не слишком грациозно поднялась с пола и шагнула к виконту.
— Я должна вам кое-что сказать.
Ослепительное видение с шелковистой нежнейшей кожей и сияющими глазами, во всем блеске расцветающей женственности, оказалось так близко к Хаксли, что он увидел, как быстро бьется тоненькая голубая жилка на шее девушки, и ощутил едва уловимый аромат роз. У него мгновенно пропал дар речи.
— Я должна вам кое-что сказать, — сбивчиво бормотала Берта. — И скажу. Непременно. Вот только сперва удостоверюсь, что Сара на меня не рассердится.
Эдвард сглотнул.
— Разумеется. Никак нельзя сердить вашу госпожу. А теперь…
Она положила руку ему на локоть.
— Пока скажу просто, что все обстоит не совсем так, как кажется. Но я уверена, стоит вам только встретиться с Сарой, как все тут же разъяснится само собой.
— Несомненно. — Едва сдерживая смех, виконт легонько провел рукой по персиковой щечке служанки. Он взглядом охватил стройную фигурку с головы до ног, но девушка, похоже, ничего не замечала. — Вы можете идти. Я сам найду дорогу.
Вовсе ни к чему сообщать ей, куда он сейчас намерен отправиться. Да и всем остальным ни к чему знать, как это вышло, что почетный гость нежданно-негаданно проник в Трегониту с черного хода.
— Нет. — Девушка отчаянно затрясла головой. Белокурые пряди упали ей на лицо. — Сара никогда не простит мне, если я не позабочусь о вас.
Двусмысленное заявление, подумал Хаксли, но тут же осторожно отстранился от Берты. — Я настаиваю…
Его прервал резкий стук, дверь распахнулась, и в кухню ворвался какой-то белобрысый толстяк.
— В чем дело? — Реденькие сальные волосы уныло обрамляли круглую кирпичную физиономию. Пухлые ярко-красные губы недовольно надулись, а маленькие бесцветные глазки, буквально утопающие в жирных щеках, злобно уставились сперва на Хаксли, а потом на Берту.
— Объяснитесь, сэр. Какого дьявола вы делаете на моей кухне:
Его кухне? Так, значит, этот… таракан и есть заклятый враг Хаксли, его доселе незнакомый противник?
— Добрый день, — учтиво поздоровался виконт, медленно поднимаясь на ноги и незаметно задвигая узел с едой за табуретку.
И без того маленькие глазки толстяка сузились в еле заметные щелочки. Необъятный подбородок, покоящийся на жестком накрахмаленном воротнике, затрясся от возмущения.
— Кто этот тип? Давно он здесь? — набросился он на Берту, и Хаксли не преминул заметить, что взгляд хозяина дома застыл на уровне выреза платья девушки.
— Он… я…
— Хватит! — Латчетт вскинул руку. — С тобой я позже разберусь.
Хаксли сжал зубы, сдерживая приступ лютой ненависти.
— Полагаю, в первую очередь вам следует поговорить именно со мной, сэр. — Этот молодчик явно был законченным негодяем и развратником, и не требовалось особого воображения, чтобы догадаться, как именно предпочел бы он разбираться с девушкой. — Боюсь, я случайно свернул не туда. А эта молодая особа была столь добра, что направила меня на путь истинный.
Что бы ни случилось, нельзя терять голову и наносить удар прежде, чем месть его будет тщательно подготовлена.
Латчетт угрожающе покачивался на толстых ногах, обтянутых желтыми рейтузами. Огромное брюхо выпирало вперед. Насколько знал Хаксли, хозяину дома было всего тридцать три года, однако от невоздержанной разгульной жизни он выглядел гораздо старше своих лет.
— Кого вам нужно? — требовательно спросил Латчетт у молодого человека.
— Он случайно заехал не туда! — вдруг выкрикнул чистый и звонкий голосок Берты. Девушка в отчаянии стиснула руки.