Он был хорошим парнем, но слишком темпераментным и, как я понимаю теперь, немного избалованным. Дисциплина тренировочной базы оказалась для него черсчур жесткой, и пережитый надлом должен был рано или поздно сказаться. Так и произошло.
Я глядел из окна на бассейн и теннисный корт и задавался вопросом: кому это нужно теперь, когда Уолтера нет. Даже странно - имея все это, он кончил фактически самоубийством.
Я прилег на кровать, отогнув покрывало, чтобы не испачкать его ботинками - снимать их было неохота. От мысли о предстоящем обеде "в тесном семейном кругу" было тошно. Что хуже всего, я понятия не имел, какова официальная версия случившегося.
"Командование Второй экспедиции с глубоким прискорбием сообщает, что Ваш сын умер героем - его пристрелили как бешеную собаку..."
Чушь, конечно, они придумали что-то другое. Но что? Дьявол, рассердился вдруг я, почему эти совершенно посторонние люди не хотят оставить меня в покое? Почему я должен отдуваться один? Врач-психолог в госпитале посоветовал мне поскорее забыть обо всем, а они заставляют меня вновь и вновь переживать случившееся. Черт бы их всех побрал, почему бы не поехать спокойно домой и послать всех подальше?.. Но я не мог.
Не исключено, что лучше всего рассказать правду. Ведь Уолтер был далеко не единственным, кто свихнулся в марсианской пустыне. В последние два особенно жутких месяца у многих поехала крыша. И было с чего!
"Третья экспедиция не прилетит!"
"Мы завязли в этом дерьме по уши, а эти сволочи не хотят послать нам помощь!"
Только об этом и говорили в те дни на нашей базе. И тому были веские причины. Четверо из нас загнулись от лихорадки, припасы кончались, медикаменты тоже. Все чаще по вечерам мы поднимались на соседние холмы и глядели в небо, ожидая ракет, которые все не прилетали.
На Земле произошла небольшая заминка. Чисто техническая - не уставал объяснять нам полковник Николс (он стал нашим командующим после смерти генерала Райена). Все проблемы уже решены, толковал он, и ракеты, вероятно, в пути. Надо еще чуть-чуть продержаться...
Держаться? Этим мы только и занимались, поскольку работники из нас были уже никакие. По ночам мы лежали на койках в одном из металлических бараков и слушали, как заходится кашлем бедняга Лассен.Атам, за стенами, выл и хохотал ветер, несясь через ледяную пусты ню.
Однажды вечером Уолтер сказал, с тоской глядя в окно:
- А если Третья не прилетит, а? Неужто мы будем здесь сидеть и гнить? У нас есть четыре ракеты - места хватит для всех. Лицо Брейка помрачнело.
- Уолт, сколько можно болтать? Лучше поспи.
- А ты мне рот не затыкай! Мы тебе не герои из вшивого боевика. Если о нас забыли на Земле, почему мы должны сидеть сложа руки?
- Мы должны ждать, - терпеливо ответил Брейк. - По нашим сведениям, три ракеты вот-вот прибудут.
Мне кажется, всего этого кошмара не случилось бы, если б однажды ночью один из парней не ворвался в барак с воплем: "Они здесь! Они сели на запад от гряды скал!"
Когда мы сломя голову прибежали туда, ракетами там и не пахло. Вместо них мы обнаружили лишь воронки от небольших метеоритов.
Думаю, наших ребят это потрясло. Сам я в это время лежал без сознания с острым приступом лихорадки. И только спустя пару часов узнал, что на базе вспыхнул бунт.
Когда надо мной склонился Брейк, я увидел, что на его плече висит винтовка, а на рукаве красуется повязка "Военная полиция". Я спросил, что случилось. Он объяснил: речь идет о захвате ракет.
- Уолтер? - догадался я, и Брейк с мрачным видом кивнул.
- Да, возглавляет бунтовщиков. Чертов идиот!
- Даже не верится, - пробормотал я. - Для таких дел у него вроде бы кишка тонка.
- С дисциплиной этот парень был всегда не в ладах, - процедил Брейк. - Нам повезло, что у заговорщиков такой дерьмовый лидер...