Терпеть и дальше в своих стратегических глубинах это осиное гнездо Альянс был не намерен и готовился уже ради внутреннего спокойствия обеих империй пойти на крупные — как территориальные так и народные — жертвы, но тут в разрушительные планы генерального руководства вмешался и пресек их научный гений, совершивший очередной скачок в области, как это ни странно, лакокрасочных покрытий. Разведывательный рейд на оккупированные планеты, в котором принимал участие Хан, был вторым из серии «удачных», и эти рейды стали возможны благодаря созданию земными учеными принципиально нового покрытия для разведкораблей. Свежевыкрашенный разведкатер становился уже подлинным спиритом — то есть невидимкой для радиолокации, теплопеленгации и еще для дюжины известных науке систем обнаружения, за исключением визуальных, но и этот дефект устранялся за счет многоцелевого защитного поля, также «прозрачного» для радаров. Оставалось только сожалеть, что чего-то подобного — в плане покрытия — ученые не удосужились пока изобрести для самих разведчиков.
Задачей первого рейда — в котором Хану, кстати, тоже довелось поучаствовать — был беспосадочный сбор информации — о расположении космодромов, баз и о местах крупных локаций Орды. Второй — вот этот самый — рейд заключался уже непосредственно в десанте — для начала единичном и разбросанном — с целью сбора общих «полевых» сведений, в частности — о статусе и свободах коренного населения — если таковое сохранилось на планете — в условиях оккупации: в дальнейшем большие надежды возлагались на активное участие аборигенов в мероприятиях по освобождению себя же от инопланетного ига. На Леу-Сколте, как убедился Хан, аборигены сохранились в больших количествах, и — насколько он понял — были они здесь предоставлены сами себе. Полностью уничтожив промышленность планеты, превратив в руины мегаполисы и ликвидировав транспортные системы и системы связи, Орда занялась здесь своей, недоступной пониманию человека, деятельностью, будто позабыв, что до нее на планете еще кто-то жил и продолжает жить и до сих пор, правда — ее стараниями — жить не больно то комфортабельно, насколько некомфортабельно можно жить при первобытнообщинном строе, имея при этом в активе богатый опыт всех последующих строев, не обременяя в то же время себя их законами. Гражданские свободы населения — впрочем, негражданские тоже — ограничивал, практически, один закон, негласно установленный новыми хозяевами жизни: население не должно предпринимать попыток вернуться в свою старую — эволюционную — нишу, а должно мирно привыкать к новой — экологической. Попытки аборигенов запустить хотя бы какие-то шестеренки в механизме загубленной промышленности не пресекались, просто все восстановленное незамедлительно и методично возвращалось Ордой обратно в состояние руин.
Столь странная колониальная политика была вполне в духе Орды, которая и сама по себе являлась довольно странным, неподвластным нормальной человеческой логике сообществом. Сформировалось это сообщество еще задолго до выхода человечества на просторы галактики, и счастье человечества, что Орда не нашла Землю до этого судьбоносного выхода. К моменту первых столкновений с Ордой землянами уже было освоено немало миров в галактике, и у них имелся достаточно мощный потенциал для достойного отпора многоликому агрессору. Многоликому — потому что Орда состояла из восьми рас, настолько между собой различных, что сама возможность общения между ними казалась вчуже проблематичной. Тем не менее все восемь рас не только общались между собой, но и говорили все на одном — и довольно лаконичном — языке. Себя они все — без различия цветов, форм и объемов — величали одрами, отчего к ним и приклеился в конце концов, с легкой руки русских, емкий социологический термин «Орда».