Скоч, однако, принял вопрос на свой счет и вздыбился, как богомол.
– Вафель? – спросила Варвара, безуспешно пытавшаяся запомнить стратегических роботов "в лицо".
– Трюфель.
– Мог бы добавить: к вашим услугам. Готовить умеешь?
– Готовит автоматическая дистанционно управляемая многозарядная плита.
– Я спрашиваю – запрограммировать ее на завтрак сможешь?
– Да.
– Легко, питательно, калорийно… Значит, так: омлет с грибами, фрикадельки из форели, или подбери что‑нибудь похожее, фруктовый салат под кокосовым кремом, вели взбить получше. Хватит?
– Мало.
– Ну знаешь, тут тебе не твои обжоры! Петрушка на диете, Дориан привереда, Гриша без аппетита… Гречневую кашу добавь. С китовым молоком. И всего – по семь порций. Понял?
– Да.
– Кофе и шоколад – на выбор. Готовность – через пятьдесят минут.
Вопросительная форма отсутствовала, поэтому скоч не удосужился хотя бы кивнуть. С одной стороны, это было хорошо, что их запрограммировали на минимальную болтливость, – втайне Варвара не могла отделаться от ощущения, что после какой‑нибудь реплики этот гигантский вороненый муракиш обернется к ней и уронит свое презрительное: "тупица". Но похоже было, что по отношению к людям скочи себе лишнего не позволяли. С другой стороны, каждый раз, отдав распоряжение, она сомневалась – а правильно ее поняли или нет? Вот и сейчас – знает ли он, что такое форель? А кокос? И спросить как‑то неудобно…
Мало того, что никого из прошлой группы, так и роботов своих взять не позволили. Пегги здесь не нужна, но вот с Полупегасом можно было бы хоть поговорить по‑человечески.
Она махнула рукой и пошла в шлюзовую. Войти туда, собственно говоря, было невозможно: шла продувка всех помещений, и навстречу бил поток холодного, припахивающего арбузной коркой воздуха. Скоч, прижавшийся к комингсу, следил за вентиляционной установкой.
– Туфель?
– Вафель.
Ах, да, у него же единичка на оконечности вычислительного бурдюка. Хоть бы их покрасили в разные цвета, что ли…
– Решетку не забило? – Это так, для порядка: если бы забило, не было бы такой сильной струи.
– Нет.
И этот на лишнее слово не расщедрится.
– Ну ладно, через сорок пять минут выключишь.
Он это и сам знает, и весь этот диалог только для того, чтобы не уснуть на ходу. Осталась рубка, но там дежурит еще один скоч, и раз он не вызвал ее по внутреннему фону, значит, ни на экранах, ни в иллюминаторах не появилось ничего стоящего внимания. Да, вот и он – воздвигся столбиком посередине помещения, словно суслик на пригорочке, морда устремлена в зенит, все шесть глаз нацелены в разные стороны – ничего не пропустит.
– Фофель?
– Туфель.
Хоть бы раз угадать! Она обошла сторонкой насекомоподобного часового, уселась в кресло первого пилота. На выдвижном столике – две стопки бумаг: слева распечатка информации, полученной с чужого спутника, справа – снимки местности, поступающие с вертолета. На вертолете четвертый скоч, и вот уже шесть часов они выписывают замысловатую спираль вокруг корабля… Вокруг двух кораблей.
Варвара положила ладони на столик, так что квадратик радиограммы, заложенный под стекло, пришелся между пальцами, как в окошечке. Текст она – да и все на корабле – помнила наизусть: "SOS! SOS……………… …паж похищен капибарами. Преследование невозможно. Лабиринты. Промедление гибельно. Лес…"
Варвара растерла виски, отгоняя сон. Сидя это давалось уже труднее.
– Туфель, – проговорила она не очень внятно, – ты сможешь заметить, когда я усну?
– Да.