Закончив заваривать чай, мама накрыла на стол, и в этот момент в комнату вошел отец. Высокий, широкоплечий и, как всегда, стремительный. Он пожал Стевену руку, кивнул жене и хмуро посмотрел на меня. А я-то в чем виновата?
— Для тебя, Мэль, с мятой и мелиссой. Ты слишком напряжена. — Мама пододвинула мне чашку.
— Ты угрожала проклясть дежурного, если он немедленно не откроет двери, — весомо проронил отец. — Из-за этого едва не было сорвано заклятье, создающее иллюзии вокруг каждого выпускника. Заместитель ректора по учебной работе очень тобой недоволен.
— Ты упускаешь из виду, отец, причину, по которой мне пришлось покинуть зал досрочно.
Я права.
Хаос вас всех побери, я — права! Но отец хмурится, и мне вновь хочется вжать голову в плечи, извиниться и пообещать больше так не делать. Но… Не сегодня.
Повернувшись к Стевену, я выдохнула:
— Как ты мог? Как ты мог предать меня?
— Это не предательство, милая, — покровительственно произнес мой жених. — Это разумный поступок. Кто-то из нас двоих должен был принять правильное решение.
К моему ужасу, мама согласно кивнула, а Стевен продолжил вещать:
— Ты зациклилась на учебе, Маэлин. Планировала практиковать, работать. Ты даже позволяла себе думать о том, чтобы построить карьеру в столичном доме исцеления. Кто-то должен был тебя остановить. Ты — моя будущая жена, мать моих детей. Ни о каком дополнительном образовании не может идти и речи. Дата нашей свадьбы назначена на середину зимы, а сейчас конец августа. За оставшиеся месяцы тебе нужно спланировать рассадку гостей, продумать меню и выбрать фасон для свадебного платья. Я уже выбрал особняк и нанял людей, которые приведут его в идеальный вид. Уже этой зимой ты займешься домом. И ты собиралась все это совмещать с учебой? Хорошо еще, что наши прекрасные матери сняли с тебя часть обязанностей и подготовили список приглашенных.
Он говорил, говорил — что-то там про приглашения, которые должны быть написаны от руки, а я… А я молчала. Тяжелый взгляд отца не давал мне вымолвить ни слова. Собравшись с силами, я кое-как выдавила:
— Так вы все знали? Вы все знали…
— Маэлин, — весомо уронил отец, — будь любезна держать свои эмоции под контролем.
Под контролем?! Рушится моя жизнь, а мои родители, моя семья, в сговоре с врагом! Ну, не с врагом, но как минимум — с предателем!
Последняя мысль стала для меня как ведро студеной воды на голову. Получается, мама и папа — тоже предатели? Получается, что та мерзкая мыслишка — правильная. Я гнала ее от себя! Не хотела думать, что родители могли так поступить. А они смогли.
— Маэлин, — позвал меня Стевен. — Я… Маэлин?
Я медленно поднялась. Если еще немного здесь просижу, то закачу безобразную истерику и матушкин фарфор будет непоправимо испорчен. Как сейчас непоправимо испорчена я и моя вера в семью.
— Сядь немедленно, — осадил меня отец.
— Что ж, — выдохнула я. — Что ж, бесконечно рада, Стевен, что тебе удалось проскочить на место лучшего выпускника. Вот только окружающие будут знать правду. И тебя это злит, не так ли? Ведь ты даже не второй, а третий.
Натянув на лицо улыбку, мой жених тоже поднялся из-за стола:
— Этот значок, Маэлин, позволит мне содержать тебя и наших детей…
— Этот значок ничего не стоит, если в голове нет знаний, — отрезала я. — Но в любом случае он твой по праву: я-то официально отказалась от всего, кроме диплома. Учись, Стевен, учись и помни, что Высшая Академия Исцеления каждые два месяца экзаменует своих учащихся и недостойные вылетают с позором. А у меня, знаешь ли, планы не изменились. Я пойду в Сагертскую Военную Академию.
Матушка ахнула и подхватилась на ноги:
— Никакой Военной Академии!
Отец, не отводя от меня недовольного взгляда, продолжал спокойно пить чай.
— Если ты рискнешь, — прищурился Стевен, — то можешь считать нашу помолвку аннулированной. Мне не нужна изрядно попользованная жена. Высший целитель Терсей доказал, что частые интимные контакты женщины с одаренными мужчинами не влекут за собой накопления магического потенциала. А про Военную Академию давно известно…
Это было последней каплей. Я даже не успела подумать, как хлоп! И у меня горит рука, а на его щеке расцветают крупные гнойные фурункулы.
— Попробуй снять, о лучший выпускник, — усмехнулась я. — Даже если я не пойду в Академию, твоей женой не стану.
— Маэлин, иди в свою комнату. Успокоишься — извинишься, — как всегда, весомо и равнодушно уронил отец. — Твою вспышку я спишу на истеричный женский нрав. Но если ты выйдешь из этого дома… Я запрещаю тебе возвращаться.
— Я поняла, — кивнула я. — Можете начинать делать нового ребенка.
Выходя из чайной гостиной, я не отказала себе в мелочном удовольствии и как следует хлопнула дверью. Воспитанные квэнти себя так не ведут? О да, поэтому моим бесценным родителям будет вдвое противней от моего поступка!
Конечно, потом мне станет стыдно, ведь половина от бушующих во мне эмоций — откат от заклятья исцеления. Чувства нельзя убрать насовсем, их можно отложить. Что и делает это заклятье. Оно предназначено для целителей, которым предстоит архиважная операция или ритуал. Вообще-то, мы с Нольвен не должны его знать. Но когда ее матушка была проклята… Я должна была помочь лучшей подруге. И ничего другого придумать не смогла.
— Мэль? На тебе лица нет. — Нольвен, сидевшая на моей постели с книжкой, подхватилась на ноги и, хмыкнув, добавила: — Крови поверженного врага я тоже не вижу.
— Стевен обзавелся фурункулами, а отец сказал, что если я выйду из дома, то обратно уже не войду. Они все знали, лисонька. Они все знали, и дата свадьбы уже назначена. И особняк Стевен выбрал. И даже список гостей составлен. И только я, как последняя дура…
Договорить у меня не вышло: из глаз брызнули слезы, и я поспешила спрятать лицо в ладонях. Матушка всегда говорила, что я чрезмерно уродливо плачу.
Нольвен тут же обняла меня, крепко-крепко стиснула и, не особо мудрствуя, наложила еще одно заклятье истинного спокойствия.
— Откаты мы будем терпеть завтра. А сейчас нужно собирать вещи.
— Куда? — с горечью спросила я. — Хлопнуть дверью легко, так же легко проклясть жениха. Но факт есть факт: я всего лишь целитель младшей ступени, и идти мне некуда. На работу меня, может, и примут, но…
— Идти тебе есть куда, — осадила меня Нольвен. — Да, у нас нечего есть и не на что покупать одежду. Но дом остался. Будешь жить у нас, поступишь в военку — с твоим дипломом тебе платить не придется. И потом, ты забываешь про свою бабушку!
Заклятье истинного спокойствия окончательно усмирило мои мечущиеся мысли, и я коротко выдохнула:
— Помоги мне собрать вещи.
— Хочешь уйти? — В дверях моей комнаты появилась сердитая донельзя матушка. — Иди налегке!
— Одно радует, — в тон ей отозвалась я, — платье, которое на мне, куплено за мои честно заработанные деньги. Как и тетради.
Под немигающим взглядом квэнни Конлет я собрала все свои записи и превратила их в массивный браслет, который надела на руку. Моя трансформа продержится пару часов, а там видно будет.
— Ах да, — я всплеснула руками, — чуть не забыла. Вот.
Я сняла сережки, которые родители подарили мне на совершеннолетие, и положила их на свой туалетный столик.
— Кажется, больше ничего лишнего я не выношу.
— Мэль, ты не права. Когда захочешь вернуться… Думаю, я смогу убедить твоего отца…
И мне вдруг стало ее жаль. Это острое чувство охватило меня полностью, и я, качнувшись с носка на пятку, порывисто обняла ее:
— Я не хочу жить твоей жизнью. Прощай.
Глава 2
Пройти сквозь весь дом, затем по дорожке до ворот и дальше, на улицу. Все это время я крепко держалась за надежную руку моей лисоньки. И ведь эмоций почти нет, все наглухо заморожено, но тяжело. Каждый шаг, как в плохом сне, дается с огромным трудом. Как будто пробираюсь сквозь вязкую прозрачную массу.