– Ой, Демка, перестань! – Платье, медленно поднимавшееся под действием хитрых рук Демида, пропутешествовало по ногам, обнажило восхитительные округлости попки, преодолело рубеж тонких, почти невесомых трусиков и вдруг стремительно пробежало по спине и набросилось Леке на голову. Девушка уперлась в спинку кресла коленями и вырвалась из коварных объятий, оставив в руках Демида сущую безделицу – свою одежду. Дик крутанулся вокруг собственной оси, прижал к лицу платье и жадно втянул ноздрями воздух. Затем отбросил черный шелк в сторону, медленно и хищно провел языком по изуродованным губам.
– Дик, что ты опять облизываешься, как тигр?
– Я собираюсь тебя раздеть.
– А что же ты только что сделал?
– Это еще не все. Я сниму с тебя трусики. Я буду делать это медленно, невыносимо медленно – целую вечность. Я буду распускать ниточку за ниточкой, освобождать шелковинки из плена ткани и отпускать на волю...
– Дем, но ведь мы уже утром... Может быть, я не хочу!
– Хочешь. Хочешь. Хочешь. Ты не обманешь меня. Ты не сможешь не захотеть. Я буду заниматься священнодействием раздевания, я буду занят только твоими трусиками и не буду обращать на тебя ни малейшего внимания. Я заставлю тебя извиваться от вожделения, но не дам прикоснуться к себе. Ты будешь тянуться ко мне, ты будешь требовать своего, ты покроешься благоуханной росой, но я не позволю тебе грубо прервать блаженство моего созидания. Ведь спешка убивает прекрасное. И когда я напою тебя, все моря мира покажутся тебе безводными пустынями...
Девушка стояла у открытого окна. Терпкий ветерок внес в комнату запах хвои, смешанный с соленым дыханием моря. Сосны в светло-коричневых солнечных пятнах мерно качали зелеными руками, дирижируя шепотом прибоя. Балтика тихо встречала летнее утро – юное и умытое морем. Мимо окна прошли двое загорелых парней, вооруженных теннисными ракетками. Один из них. погладил себя по груди и показал Леке большой палец. Лека приветливо кивнула ему.
Каждый день Лека выходила на пляж, чувствуя на себе взгляды нетерпеливых зрителей. Здесь царили вольные нравы, но все же большинство девушек предпочитало купаться в трусиках, скрывая под треугольничками ткани последнее прибежище женской тайны. Лека же первым делом снимала трусы, оставаясь в маечке, едва доходившей ей до пупка. Она не спеша расстилала на песке покрывало, наклоняясь и чувствуя всеобщее внимание и шевеление. Ей нечего было стесняться – она дарила свою красоту всем и всю без остатка. Потом она садилась, долго и тщательно смазывала свои длинные ноги кремом. Симпатичные ребята проходили мимо как бы невзначай, пытаясь тайком бросить взгляд. Лека улыбалась всем им своей белозубой улыбкой. Она знала, что сводит их с ума – девчонка в майке и без трусиков, что может быть соблазнительнее? Наконец она вставала на колени, стягивала через голову остатки одежды и сразу теряла половину своей таинственности. Обыкновенная голая девчонка, пусть даже красивая, на пляже, полном голых девчонок. Зрители отводили взгляды, насытившись ею сполна. И Лека шла купаться.
Единственным негармоничным местом на ее теле был рубец – небольшое белесоватое пятно с рваными краями над левой грудью. Узловатая его поверхность едва приподнималась над кожей – не было в нем уродливости, но Лека чувствовала, что таинственная недосказанность этого зажившего шрама притягивает взгляды не хуже любого магнита.
Проблемы, конечно, возникали. Пока Лека с визгом резалась в волейбол, Демид, поросенок этакий, предпочитал меланхолично сидеть в шезлонге под зонтом, нацепив темные очки, и читать очередную книжонку на китайском (Боже мой!!!) языке. Конечно, он был тоже хорош собой. Он загорел, восстановил прежние свои мускулы, его странная ленивая грация не раз заставляла местных девчонок оборачиваться ему вслед. Но здесь было много таких – красивых и худощавых, длинноволосых парней. К тому же он никак не походил на культуриста. А огромные, лоснящиеся грудами мышц поклонники бодибилдинга чувствовали себя на пляже истинными хозяевами. Большинство из них были местными ребятами, литовцами. Подобно Андрею Бринарскому, известному «Литовскому Дубу», завоевавшему Голливуд, они мечтали покорять мир. А если не мир, то хотя бы красивых девушек, съезжавшихся летом на побережье Паланги. Девушек привозили в Прибалтику новоявленные бизнесмены – любители сауны и голландского пива, обзаведшиеся кругленькими пузиками, стареющие киноартисты и поэты – все еще любители прекрасного пола и без пяти минут импотенты. Мужское тело, молодое и пряное – что могло быть лучшей приправой к чистой морской воде? Аромат страсти витал в воздухе, он кружил головы юным феям, уставшим от своих малопроизводительных папиков. Каждый взгляд здесь воспринимался как призыв, каждое действие выглядело таинственным, но вполне определенным символом. И уж конечно, местные донжуаны (большинство из которых, кстати, были вполне милыми и добродушными ребятами) были уверены в своем мужском превосходстве над «новыми русскими», потерявшими здоровье в питие и финансовых баталиях.
Такую птичку, как Лека, просто нельзя было оставить без внимания. Если бы дело происходило где-нибудь на пляже юга, за ней бы уже таскался не один кривоногий кругленький красавчик, призывно сверкая золотыми зубами. Впрочем, Лека и не подумала бы вести себя так, окажись она на Кавказе. Не полная же она дура, в конце концов! Прибалты же отличались неизменной своей европейской тактичностью. Она просто вдруг начинала замечать, что один из парней улыбается ей особенно приветливо, другой чаще подает пасы в волейболе, а третий вежливо осведомляется: «Скажите, ваш муж, он не хочет составить нам компанию?» Лека потихоньку присматривалась к своим новым знакомым, но никто не нравился ей настолько, чтобы из-за него можно было заставить поревновать и помучиться Демида. А стоило бы это сделать.
Демид подполз, как большой красивый кот. Он встал на колени перед Лекой и медленно провел языком по ее животу, оставляя влажную дорожку вниз от пупка. Затем совершил путешествие вверх, внимательно обследовав каждый уголок тела девушки и заставив ее негромко вскрикнуть. Лека потянулась к поясу Демида, но он отстранил ее руки...