А потом полчаса отмывался в душе, и обрыскал меня холодной водой, чтобы я остыла. В итоге, добился моего успокоения, но только психического. Я перестала истереть, опустилась на мягкий коврик на полу ванны и разрыдалась.
— Эй, ты чего? — мягко спросил Макс, обнимая меня за плечи. — Я не узнаю тебя. Неужели, остаться со мной настолько плохо?
— Дело не в тебе. Хотя, это заключение уже достало. Просто…сегодня годовщина смерти папы…и я не могу найти себе места…, - признаюсь, а Макс успокаивающе гладит меня по волосам.
— Мне очень жаль. Чем я могу тебе помочь? — спрашивает, и я ему была так благодарна за соучастие. Что он пытался помочь. Лёша, никогда не задавал мне подобного вопроса, когда мне было так плохо.
— Просто, я хочу побыть в тишине, — объясняю, и он кивает.
— Ну, раз уж, так случилось, что мы скованы между собой и нераздельны, значит, я разделю твою боль вместе с тобой. Тебе нужно выпить и успокоится. В доме есть спиртное? — спрашивает он.
— Я брала с собой бутылку коньяка и водки, в подарок Виталине Анатолиевне — подруге бабушки…
— Нам нужнее! — обрывает Макс, поднимая меня на руки. — Куда идти?
— В гостиную, там сумка, — отвечаю, и он уносит меня вниз.
Напиться — не самый лучший вариант, но мне было необходимо расслабиться. Слишком много всего, навалилось сегодня на мои плечи. И я сдала…
А Максим, именно в этот момент, перестал меня дразнить, давить на меня, раздражать. Просто был рядом, утешал, выслушивал мои истории прошлого, боль и подливал ещё.
Мы начали с водки. Так захотел Макс. Сказал, что градус нельзя понижать, а я сомневалась, что мы дойдём до коньяка. Я никогда много не употребляла спиртного. Не напивалась в хлам, всегда думала о последствиях, а сегодня словно вышибло…
Первую рюмку, я выпила залпом, толком не закусывая. И уже после неё стало хорошо. По телу расползлось приятное тепло, и я расслабилась. Ушло напряжение, которое накалялось во мне за последние дни, разочарование, страх. Осталось только некая боль утраты, память о папе и воспоминания.
— Ты знаешь, он был самым лучшим отцом на свете. Любил нас с Миленой, берёг, как самое ценное в своей жизни. Мне так его не хватает…, - говорю, всхлипнув, а Макс, при этом, держит меня за руку, и легонько гладит большим пальцем внутреннюю сторону ладони. До мурашек по коже. Но это отвлекает от главной боли, и немного успокаивает.
— Почему он умер? — интересуется, и мгновенно вспоминаю те дни. Последние дни, когда отец был рядом.
Коллекторы, которые требовали моментальное погашение задолженности по кредиту, перешли все рамки дозволенного. Из пятидесяти тысяч, которые папе разбили частями на пять лет, он не смог выплатить какую-то там шестую долю, потому что заболел, и из этого мизера, наросли безумные проценты, штраф и пеня. И в принципе из этого начались проблемы. Папа одолжил денег у друзей, но было слишком поздно. Сума росла с каждым днём все больше и больше, а в банке разводили руками и говорили, что ничем не могут помочь. Наш договор по кредиту выкупила некая коллекторская фирма, после чего мы стали их заботой.
С того дня начались звонки, угрозы и требования отдать им квартиру. И, в конце концов, сердце отца не выдержало…
Лишь тогда преследователи успокоились, словно специально залегли на дно. Поскольку бабушка подала на эту фирму в суд, ведь считала, что папа умер из-за их давки.
Но в итоге, так ничего и не решилось. К сожалению, делу не дали ход, а бабушка умерла. Только по этой причине, я так быстро согласилась жить с Лёшкой, потому что боялась, что когда-нибудь, коллекторы вернутся за долгом. Как обещали…
— Сердечный приступ, — говорю Максу, и он прижимает меня к себе.
Глава 11
Рокси.
Бабушка часто рассказывала мне, как они любили отдохнуть со своей новой подругой из поселка. Мол, рюмочка хорошей водочки, расслабляла суставы и быстрее циркулировала кровь по венам! Но, к сожалению, с этим продуктом, было очень туго в такой глуши, поэтому, когда я спросила у Виталины Анатолиевны, что ей привезти из города, она попросила: бутылку хорошей водки, чтобы вспомнить былое и помянуть бабушку. Вот я и прикупила горючее на выбор, чтобы порадовать старушку.
Но видимо не судьба! Моё нервное, критическое состояние, требовало срочного успокоения, а мой компаньон по наручникам, увидел лечение только в спиртном. Что ж, я и сама не слишком сопротивлялась, потому что наверно была уже морально обессилена. Столько событий за последние дни, и вот, поддалась искушению.
Примерно час я изливала Максу душу, вспоминала прошлое и самые лучшие моменты с отцом, а после, поняла, что немного перебрала. Голова кружилась, движения стали вялыми и мысли путались.
Максим, с которым я употребляла на уровне, оставался, как и прежде — спокойным, уравновешенным и внимательным. Слушал меня, молчал и просто был рядом. А я бросала на него короткие взгляды, и в каждом последующем, он становился для меня всё привлекательнее и привлекательнее.
Я знала, что это опасная затея — выпивать в компании такого мужчины, только вот не сразу подумала об этом. Хотела просто расслабиться, отвлечься, забыться. А теперь, всё казалось, не настолько ужасным, что мне можно многое и все препятствия, запреты — неважны!
Мы ещё до коньяка не дошли, а я уже ощущала себя ужасно пьяной. Сколько мне там надо было, на вес пятьдесят восемь килограмм, да ещё на голодный желудок! После завтрака уже часов пять прошло. К тому же, я очень редко позволяла себе, расслабится подобным образом, поэтому, мой организм не привык к такой нагрузке и дозе.
В общем, одно к одному и я потеряла себя, и свою стойкость. Я вообще плохо соображала в тот промежуток действий, когда позволила себе «расслабится» и меня просто занесло. Помню только некоторые моменты, и то первое, что стало точкой невозврата и пусковым крючком следующих событий, которые я пыталась избежать, так усердно сопротивляясь.
Чёртовое спиртное! Ведь именно оно стало причиной, когда я потеряла чёткость мыслей и перестала контролировать всё то, что вылетало из моего рта.
— Ты знаешь, у тебя такие красивые глаза. Невероятного цвета, — первое что говорю, после длительной паузы и тщательного рассматривания мужчины.
Мы сидели слишком близко друг к другу, и я впервые не смущалась этого.
— Ты со мной флиртуешь? — удивляется Макс.
— Пытаюсь, — отвечаю игриво, склоняясь к нему.
— Я не хочу пользоваться твоим состоянием. Ты слишком много выпила…
— А ты так много говоришь, ворчишь и думаешь! — обрываю. — Ты случайно не учитель? — пользуюсь его же тактикой.
— Роксана…, - предупреждающе говорит он, а я издаю удовлетворенный стон.
— М-м-м! С твоих уст, моё имя звучит так эротично! — шепчу, и замечаю, как глаза мужчины тёмнеют от возбуждения, а его кадык дергается вверх-вниз, когда он нервно сглатывает.
— Ты знаешь, что я безумно хочу тебя и сейчас, мне невыносимо сдерживать себя. Но ты пожалеешь об этом завтра. Вспомнишь своего парня и будешь винить меня за то, что воспользовался тобой в минуту слабости, когда ты грустила об отце, — продолжает сопротивление Макс, немного отрезвляя меня напоминанием о папе.
И я почувствовала себя такой развратной, грязной…виноватой. Словно наваждение какое-то. Совсем сума сошла.
Я отстраняюсь от Макса, и на моих глазах выступают слезы.
— Прости…не знаю, что на меня нашло, — тихо роняю. — Наверно, я уже достаточно расслабилась.
— Иди ко мне, — вдруг бросает Макс, заключая меня в свои утешительные объятия. Прижимает к своей груди, и я слышу, как его сердце бьётся с неимоверной скоростью. Как и моё. И в этот момент, где-то глубоко в моём дурманящем подсознании, возникает странная мысль, что я не равнодушна этому мужчине.
Могут же чувства, зародится за такой короткий промежуток времени, которое мы провели вместе!
А ещё, я пришла к мысленным выводам, что и сама не равнодушна к Максу. Он безумно нравился мне, вызывал другие ощущения, которых я никогда не испытывала. Только вот, понимание этого зарождало во мне жгучую вину, неловкость и стыд, перед Лешкой!