Потому что предчувствие не обещало мальчику и нескольких часов жизни.
Виола не отвела взгляд от Хорхе, не изменила выражения лица, но обратилась к внутреннему отсчету секунд и поняла, что надо спешить. Орбита крейсера склонялась к нужной точке.
"Гуманность - это когда один погибает, чтобы жили многие", - вспомнила она фразу, так поразившую ее в детстве. И положила руку на плечо Муньоса.
- Ты такой счастливый. Ты пилот, и скульптор, и поэт, - тебе многое дано, а я всю жизнь только летала, летала... Видишь, прилетела. К тебе...
Вздохнув, она внезапно наклонилась, обвила рукой шею Хорхе и крепко прижалась губами к его губам. Ошарашенный, он не сразу ответил на поцелуй.
- Пора, - сказала она, вставая и ласково увлекая его за собой.
План был элементарен, как древние военные хитрости. План родился у Виолы внезапно, когда они с Сократом покидали кладбище.
Застигнутый врасплох предложением показать дуб, старик поначалу насупил брови, а затем, как всегда после приступа дурного настроения, беспечно махнул рукой:
- Ну ничего от вас не скроешь!.. Пойдем, пойдем к моему братцу. Только не сейчас, а то солнце садится и крейсер будет скоро пролетать над нашими местами. Учует нас на поверхности и выстрелит.
- Значит, он стреляет только по живому? - быстро спросила Виола.
- Да, по людям или по лесу. Как будто знает, что мы связаны... Видите, кладбище целехонькое, тут ему делать нечего, да...
Обогнув планету, бот пролетел над терминатором - размытой границей дня и ночи. В ночной половине мерцало багровое расползающееся пятно колоссальный лесной пожар. Там проплывал крейсер, стремясь к неизбежному, рассчитанному Виолой сближению.
Крошечное суденышко, исправно ведомое Муньосом, тоже шло с выключенным двигателем по орбите вокруг Аркадии. Бог притворялся пустым и терпящим аварию. Виола полностью блокировала психополе вокруг себя и Хорхе, а судну приказала подавать автоматический сигнал бедствия.
Любой нормальный звездолет с нормальным экипажем давно откликнулся бы на зов о помощи - опустил бы собственный бот или захватил аварийное судно силовым каналом. Но крейсер, невидимый, с погашенными огнями, с каждой секундой становился ближе на пятнадцать километров - и молчал. Еще немного, и корабли разминутся на перекрестке орбит.
Вот он, точно выбранный миг! Успокоив дрогнувшее сердце, Виола левой рукой подала нетерпеливый знак Хорхе. Ожил бот, забил радужным сполохом на корме, как рыба хвостом, и двинулся навстречу темному дракону.
Теперь надо было нанести удар. Парализовать всех на борту крейсера, пока они не спохватились, что бот внезапно "ожил" и обзавелся экипажем. Но сначала - настроиться на биоизлучение чужой жизни.
Виола, как положено, замедлила собственное время и сосредоточилась. Палец Хорхе медленно, как усик вьюнка, полз по зеленому квадратику биопанели, на самом деле пилот лихорадочно разыгрывал мелодию сложного маневра.
Спустя десятую долю секунды она поймала частоту.
И впервые с тех пор, как более ста лет тому назад техника перестроила ее восприятие, не поверила себе.
Нежное, как у новорожденных, чуть теплящееся психополе. Слабая, временами замирающая рябь неосмысленных импульсов. Ни огненной пляски порывов и настроений, ни строгих повторяющихся волн рассудка. Под рябью спокойно мерцающий фон. Лениво, сонно шевелятся дряблые, плохо развитые органы. Сокращаются сосуды, принимая извне порцию питательных веществ. Два центра дремлющей полужизни. Двое упакованных в силовые коконы, искусственно питаемых крейсером. Болезнь? Летаргия?
Раздумывать было некогда.
Пиратский крейсер - биомашина высшей сложности, живая, мыслящая, способная к любой форме ухода за экипажем - наверняка одного возраста с ее погибшим катером. Стало быть, крейсер подчинен единому психокоду Звездного Флота.