Завтра я получу за сегодняшнее действо какое-нибудь ювелирное украшение, море извинений и обещания, что больше ни-ни. Пару недель или даже месяц он будет со мной паинькой, а потом всё повторится…
— Потаскуха! — орет он и снова бьет.
Я падаю на пол, из правой ноздри сочится долгожданная теплая красная струйка. Спешу продемонстрировать ему свой разбитый нос. Роман рычит обиженным зверем — еще бы, действие закончилось слишком быстро, он толком не успел насладиться. Перестарался, вложил в удар слишком много силы…
— Слабая, старая, никчемная тварь! — орет он на прощание и оставляет меня зализывать раны.
Вот такой у нас с ним секс.
Кое-как поднимаюсь, одергиваю задранную юбку, бреду в ванную комнату и долго умываю лицо холодной водой. Что-что, а раны зализывать я научилась.
Кстати, я совсем не старая, мне всего двадцать восемь, выгляжу я от силы на двадцать. Не сейчас… а обычно.
И Роман у меня не первый хозяин-импотент.
Я получила клеймо «Всемогущих», когда мне исполнилось двадцать. Моим первым и самым любимым хозяином был престарелый параплегик с параличом ног. Всё, на что был способен, — сидеть в своем навороченном кресле-каталке и смотреть. Я танцевала для него стриптиз, сопровождала на светские мероприятия, позволяла любоваться собой во всевозможных нарядах, которые он разрешал мне купить. Конечно, он периодически щупал меня за разные места, но всё равно это было хорошее время, лучшее из того, что выпало на мою долю за последние восемь лет. Я прожила с ним два года. После него был сексоголик, с которым пришлось пройти в койке Крым и рым. Зато он меня ни разу не ударил, за что я тоже была благодарна. Через год — стандартный срок действия контракта — он сменил меня на другую. Третьим моим хозяином стал уже Роман Войтов, эмоциональный кастрат, не способный ни на физическую, ни на духовную близость…
Впрочем, мне эта близость не нужна. И любовь не нужна, я ее даже боюсь… Она у меня уже была и ранила даже больше, чем всё остальное дерьмище, которое случилось в моей жизни потом.
Глава 3. Жена лучшего друга
Тогда же:
Натан
— Натан, ты хороший, правда! Ты добрый, отзывчивый… Ты еще обязательно себе кого-нибудь найдешь…
Слушаю сбивчивую речь крошки Киры и обалдеваю. Да, давненько мне не говорили такого, хотя в свое время наслушался разного.
Пока не начал зарабатывать приличные деньги, девчонки то и дело мной расшвыривались. В ранней юности я казался им несерьезным, не заслуживающим особого внимания. Балагур Натан, не стоящий без своего папочки и ломаного гроша, а папочка эти гроши перестал мне выдавать с наступлением совершеннолетия. Такой была моя инициация во взрослую жизнь. Хотя недостатка в женском внимании я даже тогда не испытывал. Девчонки охотно со мной знакомились, любили забежать в гости на кофе с презервативом в сумочке. Вот тогда-то фразы типа «ты хороший парень, добрый, отзывчивый» и набили оскомину.
Только с Кирой-то я не встречаюсь, у нас с ней никогда ничего не было и не будет, хоть девчонка до одури привлекательная. Стройная, с симпатичной мордашкой — всё при ней.
Резко закашливаюсь, чтобы как-то сгладить неловкость. Отвечаю в тон ее словам:
— Кирочка, не будь ты женой моего лучшего друга, я бы подумал, что ты со мной расстаешься!
— Чего?! — ее и без того огромные глаза буквально превращаются в два блюдца.
Пытаюсь разъяснить:
— Да просто девчонки так обычно начинают разговор, когда хотят расстаться с парнем, разве нет? Это ваши любимые слова!
— Эм… — Кира хлопает ресницами, о чем-то напряженно задумывается, потом выдает с самым грозным видом: — Натан, не мели чушь!
«Чушь? Я?!»
Сама вытащила меня из гостиной, завела в какой-то закуток, теперь еще и ругается.
От ее резкого тона даже будто немного трезвею, хотя во мне примерно полбутылки коньяка и два бокала шампанского, выпитых исключительно за компанию с дамами. Новогодняя ночь все-таки.
— Так что ты хотела? — спрашиваю хмуро.
— Я хотела, чтобы ты отстал от моей Саши! — она сжимает руки в кулачки и напряженно ими трясет. Ее золотистые кудри подпрыгивают в такт резким движениям.
Тут уже мне впору хлопать ресницами.
— Что такого я ей сделал?
— Ты… ты… — Кира выставляет вперед указательный палец, — ты ее поцеловал!
«Ничего себе преступление!»
Невольно усмехаюсь:
— Так Новый год! Все целовались... И ты, кстати, тоже!
— Я целовала собственного мужа, а ты девушку, которая только-только развелась! Она вообще еще в себя не пришла, и потом… Может, они еще помирятся… Короче, держись от Александры подальше!
От последних слов громко закашливаюсь.
— Простыл, что ли? — хмуро интересуется Кира.
— Не простыл, просто малость обалдел… Кир, что за бред! Я думал, всё наоборот — ты меня с Сашей сводишь!
— Еще чего… — фыркает она.
И так пренебрежительно фыркает, что мне становится крайне неприятно. Интересно, что во мне не так, раз не достоин ее дорогой подружки? Я, между прочим, хоть куда! Высок, в меру упитан и хорошо воспитан.
— Ты приводила ее ко мне на день рождения! — выдаю ей контраргумент.
— Я просто хотела, чтобы она развеялась!
«Так я с удовольствием ей в этом помогу!» — хочу ответить, но вовремя сдерживаюсь.
Да, имею некую слабость к грустным девочкам. Нравятся они мне, хочется их приласкать, успокоить, подарить удовольствие, ну и, конечно, взять чуток себе. Ладно, про чуток я загнул — мне нужно много, очень много. И обычно мне весьма охотно это «очень много» дают.
Подруга Киры, Александра, сейчас как раз в том состоянии, когда ей просто необходим качественный секс. За руку тронь — уже вздрагивает. Так и хочется потрогать за более чувствительные места. По всему видно — недолюбленная, и поцелуй мне понравился. Кроме того, девчонка-то прехорошенькая. В ней всё так, как я люблю: стройная, даже хрупкая, а попка с сиськами в порядке. Я, собственно, еще до поцелуя решил — буду брать. А что, я парень холостой, мне можно. Да только как тут возьмешь, когда грустную деву охраняет кудрявый блондинистый дракон, очень языкастый, даром что мелкий.
— У вас слишком большая разница в возрасте. Тебе тридцать семь, Натан! — вдруг выдает мне она.
Ну уж это ни в какие ворота! Аргумент, нечего сказать. Да, мне тридцать семь… исполнилось позавчера. Но черт подери, я отлично выгляжу, мне в жизни столько не дашь. По-прежнему могу похвастаться пышной каштановой шевелюрой, ни одного седого волоса. Я слежу за собой: хожу в спортзал и вообще уважаю активный отдых. Таких, как я, тридцатисемилетних днем с огнем запаришься искать. К тому же чья бы корова мычала, Кире-то двадцать пять, зато ее муж — мой ровесник. Итого у них двенадцать лет разницы в возрасте. Если ей с такой разницей нормально, почему ее подруге должно быть плохо? Насколько мне известно, они тоже одногодки. Двойные стандарты налицо!
«Ты обалдела?!» — хочу на нее зарычать, но не делаю этого… Всё же жена друга, по умолчанию крайне уважаемый человек, да и с мужем ее ссориться себе дороже.
— Твоему благоверному, вообще-то, столько же! Ты это к чему?!
— Мой муж — случай особый! И вообще… не в возрасте дело! Ты… Ты жуткий бабник, Натан! Вот просто кошмарный! Мы не виделись два года, а у тебя новая девушка каждые две недели, то есть ровным счетом ничего не изменилось! Я тебе больше скажу — и не изменится!
Невольно хмурюсь. Что-то разговор свернул совсем не туда… Я, собственно, меняться-то и не собирался, мне и так хорошо. Кроме того, ей-то какое дело?
— Откуда знаешь? — спрашиваю угрюмо. — Может, я тоже когда-нибудь женюсь…
— Ой, не смеши мои шпильки! — вдруг фырчит она, и мне становится решительно не до смеха.
— Кир, по-моему, ты сейчас переходишь грань… — мягко пытаюсь ее приструнить, хотя, по-моему, она эту грань перешла еще в начале беседы. — Я ничего плохого ей не делал!