Я опускаю кувалду на его коленную чашечку. Трещат кости — это звук боли и страдания. Он заслужил все это, и даже больше. Крик обрывается. Его челюсть отвисла, глаза закатились, а все вокруг забрызгано кровью. Боль слишком сильная, и он попросту отключился.
На столе позади меня звонит мой телефон. Хочу проигнорировать его, как делал уже много раз с тех пор, как зашел сюда, но звук повторяется, перемежаясь вибрацией. Снова и снова.
— Готово? — первое, что я слышу.
— Еще нет, но уже скоро.
Я вешаю трубку. Моему собеседнику это не нравится, но это его проблема.
— Не надо больше, пожалуйста, — слышу я.
Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на жалкого человека, распятого на полу. Его глаза полны слез, а взгляд не задерживается на мне. Он знает, почему находится здесь. Выхватываю фото из кармана, и он снова осторожно смотрит на меня, неуверенный в том, чего ожидать. Я становлюсь на колени и подношу фотографию к его лицу так, что ему не остается ничего другого, кроме как смотреть.
— Я не трогал ее. Я даже не знаю, кто это.
Сказанное сразу же выдает его. Девушка на фото могла быть кем угодно, но, сказав «я не трогал ее», он крупно лажает. Он сразу понимает свою ошибку и начинает дрожать, а кувалда в моей руке ощущается легкой, как нож. Я поднимаю инструмент и опускаю на его правую руку. Он кричит. Думаю, та девушка тоже кричала. Так что он заслуживает и худшего.
У отца этой юной леди есть связи и деньги. Этот человек сходил с ней на свидание, а потом использовал. Он не знал, кем был ее отец и чем все могло обернуться. Так что теперь он платит за это кровью.
Встаю и подхожу к нему с другой стороны. Как только я наклоняюсь, он поворачивает голову в мою сторону. Его лицо так близко к моему, дыхание воняет бензином, который я влил в его глотку, смешанным с медным запахом его крови.
— Херов урод, скажи хоть что-то!
Я опускаю кувалду, и она с треском встречается с его другой рукой.
— Я собираюсь раздробить каждую косточку в твоем теле и заставлю тебя почувствовать боль в десять раз большую, чем испытала она.
— Ты уже заставил, — скулит он.
— Еще нет, — возражаю я, опуская кувалду на его локоть.
Дроблю столько костей в его теле, сколько могу, пока он кричит, плачет и скулит от каждого удара. Когда приходит время и не остается почти ни одной целой кости, а он перестает бороться, я стреляю ему прямо в голову.
— Готово, — говорю я, глядя на залитый красным пол.
Брызги крови покрывают мое лицо, тело и руки. К счастью, я хожу в черном, и заметить кровь нелегко. Выхожу на солнце и направляюсь прямо к своей машине, оставив позади этого человека в его танцевальной студии, мариноваться в собственной крови.
Глава 4
Трейс
Демон живет во мне. Кто-то зовет его Сатана, но я зову — Поврежденный.
Во мне есть тьма, настолько страшная, что я сам не знаю ее глубин. Даже пять лет спустя я все еще пытаюсь понять, что мне со всем этим делать.
Руками она скользит вниз по моему телу, и я изо всех сил стараюсь не отстраниться. Она трогает меня. Испытывает мою силу воли. Прижимается сиськами, а ее короткие каштановые волосы щекочут мою грудь. Она смотрит на меня, понимая, что нет никакого эффекта — с каждым разом это заметнее. Та потребность в ней, что была у меня, все меньше и меньше. Наши взгляды встречаются, и яркая синева ее глаз побуждает меня действовать. Я хватаю ее за руки и тяну на себя. Она смеется, и это раздражает. Иногда удивляюсь, как мы смогли продержаться так долго, но потом она берет мой член в рот, и я вспоминаю причину.
— Иди сюда, — мой голос хриплый, жаждущий.
Она довольно улыбается, показывая ямочки на щеках. Я наклоняюсь и целую их — справа и слева. Скользнув руками между нами, она хватает мой член и сжимает, отчего он становится еще тверже. Я знаю, ей хочется снова спуститься вниз, обхватить его губами. Это наша обычная прелюдия.
— Я люблю тебя, Трейс, — шепчет она мне на ухо, кусая за мочку, а потом садится верхом.
Глубоко и протяжно вздохнув, она снова наклоняется. Я обхватываю ее лицо ладонями и притягиваю ближе к себе. Смотрю в широко распахнутые глаза — ее взгляд лучится удовольствием и любовью. Прижимаюсь к ней и целую, побуждая раздвинуть ноги еще шире и начать движение.
Пять лет назад было время, когда я не верил ни единому ее слову. То, что она рассказывала, казалось слишком неправильным, неподходящим. Тем не менее, со временем, мое доверие росло. Она была некой константой, чем-то постоянным, и была рядом каждый раз, когда я нуждался в ней, будь я в сознании или без. Присматривала за мной, когда остальные бросили. Так что я поверил в то, что она говорит, тем более, что некоторые ее черты казались мне знакомыми.
Я все еще не сказал ей тех слов, что она шепчет мне каждый раз, когда я держу ее, трахаю ее. Просто не могу. Как-то попробовал, но они застряли в моей глотке, как острый нож.
Удовольствие вырывается из нее громким всхлипом. Она кладет голову мне на грудь, своими маленькими пальцами вырисовывая круги на моей груди. Мы в нашей постели, в доме, где я провел последние пять лет, но который так и не вспомнил. Кажется, я не могу вспомнить вообще ничего. Врач говорит, что на это требуется время, и что знакомые вещи могут помочь. Она старается, так старается помочь. Показывает одежду, которую я носил раньше, оружие, которым владел. Это не помогает, но я чертовски сильно надеюсь, что однажды сработает.
Или лучше не знать, что я сделал, чтобы заслужить такое наказание? Тот выстрел в спину чуть меня не убил.
— Ты скоро уходишь, — жалуется Саванна, прижимаясь к моей груди.
Она перестает гладить меня, просто обнимает. Я отталкиваю ее в сторону, не с силой, просто чтобы показать, что не хочу прикосновений.
— Я вернусь.
— Знаю. Просто ненавижу, когда ты оставляешь меня.
Она надувает губы, и я знаю, что нужно бы что-то сказать, но не уверен, что именно. Не люблю разговоры. Но в этот момент — гребанное благословение Вселенной — кто-то сильно стучит в дверь.
— Трейс, тащи свою задницу вниз. Живо! — раздается голос Кейна из-за двери.
Хватаю ближайшую вещь, до которой могу дотянуться, и бросаю в направлении звука. Он смеется и уходит. Саванна встает первая, уверенная, что если мы не спустимся, стук не прекратится. Она знает это лучше меня.
Натягивает на свою попку шорты, такие короткие, что я смогу увидеть ее киску, если она нагнется. На ней нет белья. Затем хватает и натягивает ближайшую футболку, не закрывающую пупок. Но ей не нужно ничего скрывать — ее тело самое шикарное, что я когда-либо видел. Все изгибы на месте, сиськи не умещаются в ладонях, а задница, как у стриптизерши. Разворачивается и видит, как я смотрю на нее, и бросает мне штаны и футболку. Я надеваю их поочередно под ее пристальным взглядом. Жилет следующий. Саванна подходит с ним в руках и помогает его надеть.
— Время повеселиться, малыш, — говорит она, трясет попкой и надевает туфли на высоких каблуках.
Затем открывает дверь и ждет, когда я последую за ней. Я хватаю свою пушку, засовываю за пояс и выхожу, погружаясь в музыку, доносящуюся из бара внизу.
Мы живем на верхнем этаже. Только Саванна и я, остальные — в здании клуба. Как только вхожу, вижу Президента — он сидит в углу. Вокруг него Братья с выпивкой и куча голых женщин. Они окружают мужчин, будто стервятники. Некоторые даже взгромоздились на барную стойку, где трясут задницами — абсолютно голые — под музыку настолько громкую, что хочется ее приглушить.
Кейн подходит ко мне с бутылкой воды, зная, что я не пью. После потери памяти я пытался напиться пару раз, но мне не понравилось. Не понравилась сама мысль потерять контроль над своими действиями. Я киваю ему, и он становится рядом, держа кружку с пивом и разглядывая всех, как и я. Саванна разговаривает с Президентом. Она ослепительно улыбается, наклоняется и целует его в щеку. Он возвращает поцелуй. Чувствуя, что за ней наблюдают, она разворачивается и подмигивает мне.