Затаив дыхание, Эмма стояла возле ярко красной двери мастерской. Не решалась постучать. Там часто находился Максим. Он шёл туда сразу же после учёбы, и ел и пил, и жил практически только там. Мастерская принадлежит его отцу, и хлеб свой насущный он зарабатывает починкой часов. А Максим там вроде охранника-помощника. Ему очень нравится наблюдать за работой отца и помогать чем может дальнейшему развитию их бизнеса.
Вдруг дверь распахнулась, и она увидела его.
- Ты что здесь делаешь? - спросил он недовольным голосом.
Эмма молчала. Она поняла, что теперь теряет дар речи при одном лишь взгляде на него.
Максим поморщил брови и сказал:
-Зайди, - при этом он не стал ждать ни секунды, пока она будет собираться духом. Он тут же схватил её за запястье левой руки и втащил внутрь помещения. Потом он оттолкнул её от себя, жестами призывая уступить ему дорогу. Оказалось, он пошёл, чтобы запереть дверь на замок.
Лёгкое чувство беспокойства тут же вкралось в душу Эммы, но это продолжалось недолго. Ровно столько, сколько длилось его молчание.
-Я просил тебя здесь не появляться?
Эмма опустила голову в знак подтверждения того, что да, он действительно просил её не делать этого. Так же этим она признавала свою вину...
- Тогда что же ты здесь делаешь?!
Эмма молчала. Ей было очень тяжело слушать его упрёки, видеть третирующий взгляд... и теперь ей показалось, что в этом человеке никогда не было и не могло быть ни капли нежного чувства по отношению к ней. И пока она думала обо всём этом, он уселся на стуле и сказал приказным тоном:
- Ну, давай, рассказывай.
Что он просит рассказать, Эмма и понятия не имела. Ясно было лишь одно: она должна сейчас что-то сказать, иначе он опять начнёт выходить из себя. А она даже вспоминать боялась о том, как он кричал на неё тогда...на посадке.
- Почему ты не пришёл?.. - спросила она чрезвычайно тихим и робким голосом.
- О! А с чего бы это? Я разве обещал?
Эмму повергли в шок эти слова, напрочь лишив её возможности говорить. Да и что можно вообще сказать, услышав такое?
-Так и будешь молчать? - спросил Максим. Он хотел этими грубоватыми вопросами заставить её говорить. Эму доставляло удовольствие видеть её растерянной и униженной.
- Я думала...
-Ладно тебе делать из себя мученицу! - сказал он, понимая, что она сейчас действительно начала разговор на реальную тему - тему его предательства. - Ты же прекрасно знала, что наши отношения - это ненадолго.
- Но как же...
- Мне даже врать не пришлось,- добавил он с самодовольной улыбкой.
-Зачем врать?.. Я не думала, что ты...
-Я уезжаю, - произнес он очень членораздельно, одновременно акцентируя внимание на обоих словах - Помнишь?
Он не ждал ответа на последний вопрос: знал, что она будет молчать. Он лишь хотел напомнить...ещё раз полюбоваться на её оскорблённое выражение лица - трёх месячный его труд. Максим не замечал раньше за собой таких вот пороков! Он и вообразить не мог, что ему может нравиться унижать и оскорблять людей, играть на самых истинных, искренних и святых чувствах. Но сейчас, находясь в полной гармонии с самим собой, со всем своим внутренним миром, он не мог и не хотел пропускать ни единой возможности отблагодарить себя за столь щедрый дар - возможность понять свою сущность. Максим никогда не занимался самокопанием, никогда не интересовался ни религией, ни какими-либо другими вопросами, которые хоть в малейшей степени относились бы к философии. Но то, что сейчас творилось в его душе, было удивительнейшим явлением. Он не знал, что может так чувствовать свою душу, так её понимать. Максим только теперь стал осознавать смысл слов, сказанных ему некогда одним религиозным проповедником, каким-то странным другом его отца. Он утверждал, что все земные наслаждения - пустяк, если их не понимает душа. О всех остальных мудростях этого человека Максим уже и забыл, но эта - вкралась к нему в душу. Отныне Максим решил прислушиваться ко всем чаяниям своей души. И так и только так можно познать истинное счастье. И сейчас, найдя ключ к таинствам мироздания своей души, он решил не отказывать себе в некотором удовольствии, в преступном деле....К этому, как ему показалось, призывают даже "великие мыслители". Впрочем, он знал, что они всё-таки не призывают удовлетворять свои самые страшные пороки ради воссоединения с душой. Но об этом он думать не хотел.
Максиму очень не нравилось то, что Эмма всё время разговаривает с ним, низко опустив голову. Он хотел видеть её глаза, грусть и слёзы в них, хотел поймать в них всякую толику унижения, сожаления - всё, что указывало бы на то, как она глубоко несчастна...Двумя пальцами - указательным и средним он поднял подбородок Эммы, чтобы всё-таки увидеть в них то, чего он так хотел.
Он не ошибся. Глаза Эммы, действительно, были полны слёз...только они не текли - удерживались остатками воли и терпения. Но когда он заставил её посмотреть на него - на его холодные бесчувственные глаза, Эмма не выдержала и опустила веки. Тогда только два маленьких шарика покатились по её щеке. И теперь он - Максим опустил голову перед ней. Но не потому, что вдруг в нём проснулась совесть, и ему стало невыносимо стыдно за свою подлость. Нет, всё было совсем наоборот. Он тщательно старался скрыть свою улыбку - улыбку, которая поднимала его до небес, вдохновляла на новые и новые подвиги. Но какие подвиги?! Опять те, что заставляют других страдать?.. Любить его чёрствую бесчувственную душу?.. Этими подвигами являлись победы - его любовные победы над женщинами. Он не мог жить без них и чувствовать себя счастливым. И с каждой новой "победой" он возрождался, начинал жизнь заново. И сейчас ему не терпелось сделать тоже самое: избавиться от "надоедливой Эммы" и найти более красивую, более интересную и, может быть, даже более умную девушку. С женщинами постарше Максим не связывался. Считал себя молодым и достойным большего. Но не от страха ли, что опытная женщина разобьёт ему сердце, а не он ей? В любом случае, свои страхи Максим тщательно скрывал даже от самого себя.