Там-то я впервые и увидел Артура.
От нечего делать я разглядывал посетителей буфета. В основном это были такие же несчастные, как и я, кого притащили на выставку жены и девушки, и кто ухитрился сбежать от своих любующихся художественным мусором дражайших половинок. У них у всех на лицах отражалось облегчение и легкая опаска: а ну как застукают в буфете, поймают, заставят вернуться в зал?..
Артур был не похож ни на кого из них. Он так же, как и большинство здесь, пришел один, но на этом все сходство заканчивалось. Не по воскресному строгий и дорогой даже на вид костюм, выражение расслабленной, вальяжной скуки на умном лице… он казался здесь чужеродным, неправильным элементом. Мне сделалось любопытно, кто он? Какой-нибудь важный искусствовед, журналист, готовящий статью о модной выставке? Или же бизнесмен, который, как и все мы, пал жертвой — я посмотрел на его руку без обручального кольца — подружки?..
Он перехватил мой взгляд, вскинул брови в немом вопросе, и мне сделалось неудобно. В самом деле, неприлично вот так пялиться на незнакомого человека. Я отвернулся, глотнул довольно паршивого коньяку, пожалел об отсутствии лимона и взялся за бутерброд. Но тут услышал: «Можно к вам?», поднял взгляд. Передо мной стоял Артур.
Мы познакомились, обсудили выставку. Выяснилось, что Артуру она тоже категорически не понравилась, но он ждал там какого-то знакомого. Как я и думал, он оказался бизнесменом, главой крупной охранной фирмы. Странно… он не показался мне похожим на силовика. Скорее — на интеллигента. Он потрясающе разбирался в искусстве: и русском, и европейском. А главное: как он рассказывал! Я заслушался, и сам не заметил, как пролетел целый час.
Человек, с которым он должен был встретиться, так и не пришел, но он почему-то не выглядел огорченным. Или так хорошо скрывал эмоции?.. А вот за мной пришла Анечка. Заглянув в буфет и увидев меня, она недовольно поджала губы, резко развернулась и ушла. А мне не осталось ничего другого, как только наспех попрощаться со своим новым знакомым, побежать за ней, и всю дорогу до ее дома извиняться за то, в чем я абсолютно не чувствовал себя виноватым.
Конечно же, после этого с Анечкой мы больше никуда не ходили. Зато с Артуром я снова случайно встретился буквально через два дня.
На этот раз все произошло куда прозаичнее. Не было ни выставки, ни разговоров об искусстве, ни коньяку. Пересеклись мы в магазине, куда я забежал после работы купить электробритву — как раз накануне мне выдали деньги за очередную подработку, весьма крупную по моим меркам сумму, — и где Артур выбирал себе системный блок и монитор.
Конечно же, я заинтересовался его покупкой и предложил свою помощь. Все-таки, я был программистом, к тому же работал в фирме, торговавшей компьютерной техникой и в вопросе разбирался, без ложной скромности, лучше банально заучившего текст продавца.
К моему нескрываемому восторгу, после многочисленных вопросов и моих пространных ответов, Артур выбрал пентиум. Тогда они только-только появились на российском рынке, да и в мире еще были новинкой. Я, например, хоть и много о них читал, видел, а уж тем более трогал пентиум в тот день впервые.
В благодарность за помощь, Артур предложил сходить куда-нибудь выпить, обмыть покупку. Я с радостью согласился. Мы отправились в ресторан, приличный, но не слишком дорогой, и просидели там до полуночи. На этот раз в основном говорил я: Артур совершенно не разбирался в технике, но с удовольствием о ней слушал.
Он попросил заехать к нему в выходные, помочь с установкой программ. Естественно, я был не против: когда еще представится шанс повозиться со столь шикарной железной деткой.
Программы я установил, а вместе с ними — и кое-какие игры.
После тех выходных мы стали много общаться, я зачастил к Артуру в гости. То и дело мы брали в прокате видеокассеты и смотрели самые разные фильмы.
Квартира у него, кстати, оказалась не настолько роскошной, как я поначалу боялся. Все же, с неприлично богатым человеком я бы дружить не смог. А Артура спустя где-то дней десять после знакомства я стал считать именно другом. С ним было легко и интересно, совершенно не чувствовалась разница в возрасте (я понимал, что он старше, но не стал даже спрашивать, сколько ему лет).
Потихоньку, я и не понял, когда и как, он вытеснил из моей жизни всех прежних приятелей. Но я о том не жалел. Куда приятнее и полезнее было вести интеллектуальные (и не очень) беседы с серьезным человеком, чем пьянствовать по кабакам. Да и деньги так были целее. Можно было не жить от зарплаты до зарплаты, не искать постоянно левак. Хотя после недавней реформы Павлова копить деньги казалось бессмысленным. Впрочем, Артур убеждал меня, что это не так.
Иногда мы разговаривали с ним о политике. Для всех на территории бывшего союза это тогда был больной вопрос. Но с Артуром даже самые скользкие и неприятные темы почему-то не приводили к ссоре. А ведь точки зрения почти на все вопросы у нас были прямо противоположные! Он был крайне циничен, не верил ни в какие идеалы. Все обещания светлого будущего, что потоком лились с экрана телевизора, жестоко высмеивал. Он был законченный индивидуалист, но я, хоть и понимал всю тщетность своих попыток, не переставал надеяться хоть чуточку смягчить его, перевоспитать.
На самом деле, поразительно, как быстро и прочно он вошел в мою жизнь. Мне бы удивиться, заподозрить что-то неладное. Я, конечно, в ту пору легко сходился с людьми, но не настолько же! У меня было много знакомых, приятелей, собутыльников, но только Артур буквально проник мне под кожу, заполнил все жизненное пространство собой.
В дальнейшем, когда я вспоминал те дни, мне казалось, что я буквально растворялся в Артуре, как таблетка шипучего аспирина — в стакане воды. И, конечно же, такое сближение не могло ничем хорошим закончиться. Хотя что значит, «нехорошим», «плохим»? Это всего лишь абстракция, не передающая и тысячной доли того, что мне пришлось пережить.
Помнится, однажды Артур завел разговор о гомосеках. Спросил, как я отношусь к тому, что летом отменили статью за мужеложство. А как я мог к чему-то подобному относиться? Безусловно, как и всякий нормальный мужик, извращенцев я презирал и считал их любовь болезнью. Что же до отмены сто двадцать первой статьи… пусть живут, только к нормальным парням не лезут.
Артура мой ответ, казалось, удовлетворил. Он даже в кои-то веки не стал со мной спорить.
После того разговора прошло несколько дней. Я уж и забыл о нем. А потом, словно гром среди ясного неба, грянуло это…
***
Артур сидел на корточках в уголке и старательно изображал безобидность и скромность. При моем появлении он лишь чуть повернул голову. В его взгляде отразились узнавание и насмешка. Он словно бы молча спрашивал: «А, это ты? И что ты мне сделаешь? После…всего? Расскажешь своим, что между нами было, или не хватит духу?»
Я невольно попятился. И, наверное, если бы он не отвел взгляда, даже позорно сбежал бы. Но мне за это не стыдно. Я Иной, Светлый маг четвертого-третьего уровня. Я уверен в себе, знаю, на что способен. Я готов лицом к лицу встретиться с вампиром, оборотнем, ведьмой или сколь угодно могущественным Темным магом. Но вот оказаться перед демоном из прошлого, перед тем, кто многие годы мне снился в кошмарах… нет, это было сильнее меня!
Артур опустил глаза в пол, и я перевел дыхание. Я смотрел на него и пытался убедить себя, что все в прошлом, что теперь он мне не опасен. Но… для какой-то части меня минувших пяти лет будто не существовало.
Я снова чувствовал себя двадцатичетырехлетним. Растерянным, запутавшимся, преданным… ненавидящим себя куда сильнее, чем собственного обидчика.
За прошедшие годы он, казалось, ничуть не изменился. Тот же строгий костюм и серая рубашка, та же короткая стрижка черных волос. Худой, почти изможденный. Не по-человечески сильный. Иной.
Мерлин, я и не знал, что он — Иной. Темный… конечно же, темный! После того, что он со мной сделал по-другому и быть не могло.