– Что?! – Тая округлила глаза. – Ты решил, что я тебя ревную?
– Почему решил? Так оно и есть.
– Твоей самоуверенности можно только позавидовать, - прыснула девушка, скрестив на груди руки.
Ее нервные движения не скрылись от пытливых глаз Макса, и он еще шире расплылся в улыбке.
– Ты сама себя выдаешь: защитная позиция рук, подергивания ногой, обиженное выражение лица.
– Хватит, - неожиданно для самой себя громко крикнула Тая, – тебе нравится меня унижать? Действительно, как прекрасно поглумиться над провинциальной дурой! Для тебя все легко – остановился поболтать на улице, бросил пару фраз и исчез, как в поле дым. Потом поработал супергероем и спас эту самую дуру из цепких лап своих же секьюрити, да еще и сделал широкий жест, достойный барина – пригласил на свой день рождения. Мол, иди, простушка, посмотри, как живет мир селебрити. Повесели народ своим внешним видом. А дальше? Дальше ты просто касаешься меня, надеваешь серьгу, играешь со мной, целуя в висок – браво! Что сказать? Умелый пикап, игра на грани фола. И тут звучат финальные аккорды – на сцену выходит она, настоящая московская светская львица в лабутенах и с боевым раскрасом на лице. Шоу удалось. Мечты провинциалки разбиты, самолюбие героя поднимается на высшую ступеньку пьедестала почета. Звучат аплодисменты и торжественная музыка. Делать шоу – это твоя работа, не так ли?
Девушка, выдав эту тираду, сжала челюсть. Ее всю трясло от напряжения и гнева. И больше всего бесил тот факт, что Макс был прав. Она ревнует. Ревнует этого плейбоя с экранов телевизоров ко всему, что движется и носит юбку.
Тая сама не заметила, как выплескивая свою обиду, приблизилась к Максу практически вплотную. Нападая, она сама оказалась в ловушке.
Он выглядел абсолютно спокойным и безмятежным. Ни один мускул на его лице не дрогнул во время этой сцены. Напротив, на губах играла довольная усмешка, а глаза улыбались, подзадоривая девушку еще сильнее.
– Девочка, да ты влюбилась! – Радостно выдал он, заставив Таю открыть от негодования рот.
На этот раз Макс не дал ей больше сказать ни слова. Он притянул ее к себе, крепко обнял, обхватив за ее спиной своей широкой ладонью тонкие запястья, чтобы не вырвалась, и поцеловал.
Его теплые, мягкие губы заставили Таю забыть обо всем на свете. Он целовал ее нежно, трепетно, словно боялся спугнуть или обидеть. Напряженные запястья обмякли в его руке, ноги стали ватными, в ушах шумело. Его вторая ладонь легла ей на щеку, пальцы ласково оглаживали бархатистую кожу. Тая, перестав возмущенно мычать, прикрыла глаза и ответила на его поцелуй.
Через несколько секунд Макс отпустил запястья, и ее руки плетьми повисли по бокам. Ей хотелось обнять его, запустить пальцы в его волосы, провести ладонью по щеке. Неимоверным усилием воли она сдержала себя.
А затем все прекратилось. Он отпустил ее и сделал резкий шаг назад. Тая хотела занести руку в воздухе, чтобы дать обидчику пощечину, но рука ее не слушалась. Она посмотрела ему в глаза.
– Что ты себе позволяешь? – Попыталась реабилитироваться девушка, но и голос предал ее. Вместо возмущения в его тоне сквозило разочарование от того, что поцелуй так быстро закончился.
– Я отпустил твои руки, - Макс смотрел на нее игриво, исподлобья бросая на девушку призывные взгляды.
– Ты всегда добиваешься девушек силой?
– Я отпустил твои руки, - спокойно повторил мужчина.
– Я не сдамся тебе! – Едва не плача сказала она.
– Именно поэтому ты в первый же день сбежала с рабочего места? Чтобы не сдаться мне? Ты так сильно боишься меня…. Не потому ли, что уже сдалась и не можешь держать себя в руках? Ты ответила на мой поцелуй. Ответила! А ведь я отпустил твои руки.
Тая была готова взорваться от негодования. Каждое его слово попадало четко в цель. Прямо в десяточку. Сердце стучало, как сумасшедшее. Если бы он только прислушался, если бы затих гул городских улиц, он бы услышал, как сильно и как громко стучит ее раненое сердце. Слезы навернулись на глаза от ощущения собственной беспомощности перед ним. Ей нечего было ответить. Кричать? Ругаться? Звать на помощь? Язвить? Отрицать очевидное? Все это будет выглядеть глупо, по-детски и еще больше уронит ее в собственных же глазах.
– Я все еще зол на тебя за то, что ты не подала мне руки на лестнице, да еще и сбежала с дня рождения, - как ни в чем не бывало, заговорил Макс, переводя разговор на другую щекотливую тему.
– Это ты мне говоришь? Ты на меня зол?
– Да, я. Со мной так не поступают. – Он гневно блеснул глазами.
Тая ухватилась за эту фразу, как за спасательный круг.
– Вы только посмотрите! – Она усмехнулась. – Да что ты о себе возомнил? Принц ночи? Звезда экрана? Думаешь, любая готова упасть в твои объятия по первому зову?
– А ты считаешь себя «любой»? – Парировал Макс, заставив Таю застыть в изумлении. Вопрос поставил в тупик. – Тогда мне жаль тебя.
Он ухмыльнулся, бросил на нее укоризненный взгляд, и медленно пошел обратно в бар. Тая закрыла лицо руками и заплакала. Чертов идиот! Напасть, наваждение! Коленки задрожали и согнулись, заставляя ее упасть на землю. Плечи содрогались от рыданий. Она уже не сдерживалась, выпуская скопившиеся эмоции наружу. В этих слезах было все – боль от потери родителей и Антонины Петровны, злость на свою беспечность, результатом которой была потеря денег, обида на весь белый свет за провалы на собеседованиях, но больше всего в них было сожаления.
Почему она такая упрямая? Почему нельзя было просто его обнять? Потому, что тогда он решит, что она такая же как все – мечтает поскорее запрыгнуть в его койку и запустить руку в его кошелек? Или потому, что слишком гордая? А может быть потому, что она боится? Боится того, что он исчезнет, словно песочный замок, на который обрушилась волна – как - будто его никогда и не было. На самом деле, так проще. Проще думать, что он бабник, звезда, до которой ей никогда не дотянуться. Потому что в сказку верят только дети. Сказки живут в книгах и на экранах телевизоров. А что такое реальная московская жизнь Тая уже узнала. Она просто не может позволить себе испытать еще одну боль.
Чьи-то заботливые теплые руки легли ей на плечи. Девушка вздрогнула.
– Вставай, - узнала она голос Антона.
Он подхватил ее под руки и помог подняться.
– Я был у Кирилла, обсуждали смету на завтрашний банкет. Похоже, я пропустил серию бразильской мелодрамы, - он улыбнулся, достал из кармана платок и аккуратно стер с ее лица слезы.
– Не смеши, - огрызнулась Тая, в душе улыбнувшись его шутке.
– Идем. Не дури. Я выдам тебе чаевые за сегодня.
– Нет-нет. Я не могу взять. Я всех подвела, - девушка отрицательно замотала головой.
– Леся сказала, что ты уволилась.
– Угу.
– Я этого не слышал.
– Антон, пожалуйста, - Тая посмотрела на него жалобными глазами, – я не могу там работать…
– Потому что там Макс? – Мужчина оказался на удивление прозорлив.
– Просто не могу.
– Я тебе обещаю, ты больше не будешь обслуживать его столик. Но упускать эту работу твоя самая большая глупость. Через полгода ты заработаешь на первоначальный взнос за квартиру. Тебе не нужны эти деньги? К тому же, я слышал, что вскоре у Макса гастрольный тур. Мы долго не увидим его лица в нашем баре.
Доводы Антона были разумны. К тому же, рассудила она, больше не показываться Максу на глаза будет для него чересчур шикарным подарком. Оставив работу, она только даст ему повод убедиться в собственной правоте. Этого допустить нельзя. Тая выдохнула и повержено опустила глаза.
– Я сдаюсь. Хорошо.
– Вот и прекрасно.
Антон снял с себя куртку и накинул ее девушке на плечи. В какой-то момент Тае показалось, что он прижался к ней чуть сильнее, чем следовало, но она отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи. В конце концов, это же Антон – ее спаситель, и шеф-повар. И хороший друг. И босс. Она могла придумать еще множество эпитетов, кроме одного – мужчина. Погрузившись в мечты о Максе, Тая совсем забыла, что Антон тоже мужчина.