Это было неожиданно. Настя отвела глаза от смущения. Размахивать ржавой лопатой она не стеснялась, а тут щёки заалели. Онабуркнула:
— Зато я глупая. Вряд ли я сдам сессию. Вылечу из института, как пробка.
— Не вылетишь, я тебе помогу. Закончишь с красным дипломом.
Лёша встал, разминая плечевые суставы, которые ему вывернули пособники Печи.
— Тебе надо умыться, — сказала Настя. — Ты далеко живешь?
— Недалеко, на Ленинском проспекте, но домой мне нельзя. Отец убьёт за такой вид. Каждый раз, когда меня избивают, онвоспринимает это так, словно избили и опозорили весь наш род. Он полковник в отставке. А ты где живёшь?
— Тоже недалеко, но мама будет ругаться. Она не разрешает приводить домой парней, кроме Крошки Юры.
— Кто это — Крошка Юра? — мимоходом поинтересовался Лёша.
— Один придурок. Крошин его фамилия. Сын маминой подруги.
— Ясно. Тогда остаётся один вариант, пошли.
Он повёл её вдоль гаражей, по пути объясняя:
— Дед Вася попросил притащить из гаража дрель. Обычно он сам ходит, но сегодня обещали гололёд, и он побоялся выходить. Всё-таки семьдесят пять лет, упадёт — ногу сломает. Ухаживай за ним потом.
В его словах чувствовалось тепло. Видимо, отношения с дедом складывались лучше, чем с отцом.
— Он в детстве пережил блокаду, поэтому и построил себе подземный бункер. Сейчас сама увидишь.
Они подошли к крайнему гаражу, заросшему буйными непролазными кустами, и Лёша достал из кармана маленькийзолотистый ключ. Света от фонарей не хватало, чтобы вставить его в замок, — пришлось подсветить зажигалкой, которую Лёша выудил из недр рюкзака. Настя и не знала, что он курил, никогда не видела с сигаретой. Наконец дверь открылась, и Настя ступила в тёмное помещение, пропахшее бензином и машинным маслом. Сзади к ней прислонился Лёша — близко-близко, грудью к спине. Дверь закрылась.
3. Поцелуй
По телу побежали мурашки. Она никогда не оставалась наедине с парнем, тем более в темноте, тем более в незнакомом месте. КрошкаЮра водил её в кино и кафе, иногда в ночной клуб или летом на пляж, но вокруг всегда находились люди. А теперь она стояла в бездонной черноте чужого гаража с гулко бьющимся сердцем, а рядом слышалось дыхание однокурсника, с которым она заговорила сегодня в первый раз. Это было немного страшно и очень будоражаще. Все чувства обострились. Лёша шагнул куда-то в сторону, громыхнуло железо, послышался щелчок, и из пола встал столб света.
— Иди ко мне, — позвал Лёша. — Осторожно, тут крутые ступеньки.
Настя обошла капот белой «Волги», появившийся из темноты, как призрак, и увидела лестницу, ведущую в подвал. Мало того, чтогараж, так теперь ещё и подвал! По телевизору рассказывали о несчастных девушках, которых маньяк держал в подвале несколько лет. Насиловал, пытал, заставлял рожать детей. Бр-р… Настя застыла у светящейся ямы. Оттуда показалась рука, запачканная кровью:
— Не бойся, здесь тепло, светло и есть печенье. — И добавил, словно это имело значение: — «Суворовское» из «Метрополя».
— Ну если «Суворовское»…
Она спустилась в подвал. Это была просторная комната — Настина спальня могла бы в ней поместиться три или четыре раза. Слева, какв библиотеке, в несколько рядов высились деревянные стеллажи, заполненные банками с вареньем, солеными огурцами и грибами.
Там же располагались канистры с водой и ящики с тушёнкой и сгущённым молоком. Справа — жилая зона с диваном, столом икнижным шкафом, доверху заставленным старыми советскими журналами и книгами. На столе стояли видеодвойка и стопка видеокассет: «Матрица», «Гаттака», «Остров» и прочая фантастика.
— Это дедушкино кино? — спросила Настя.
— Нет, кино моё. Остальное дедово.
— Он реально к ядерной войне готовится? Тут столько продуктов, что можно лет десять не выходить.
— Их было трое братьев, в блокаду выжил только дед. Остальные умерли на его глазах. Так что да, он повёрнут на еде.
— Прости, я не знала.
Лёша открыл каморку под лестницей, где виднелся биотуалет и несколько тазов. Выбрал один и налил в него воды из канистры.Размотал свой длиннющий шарф, скинул куртку и принялся умываться. Шипел сквозь зубы, когда мыло попадало на ранки.
Яростно полоскал с мылом рот.
— Давай я тебе помогу, — предложила Настя.
— Спиртом обработай, пожалуйста, — попросил Лёша и подал ей бутылку, заткнутую самодельной пробкой, и вафельное полотенце.
Сел на диван под свисающей лампочкой и задрал лицо. Настя намочила в спирте уголок полотенца и приложила к переносице, гдебыла содрана кожа. Потом к скуле, где кровоточила царапина.
Потом — к ярким припухшим губам. Лёша смотрел ей в глаза.
— А он ведь был прав, — внезапно сказал он. — Я теперь опущенный.
— Он просто тупой придурок, — отозвалась Настя, проводя влажным полотенцем по нежной коже губ.
Остро пахло спиртом. Лёша качнул головой:
— По зоновским понятиям я теперь петух.
— Мы же не на зоне. На воле другие понятия. Если трое дебилов избили тебя и насильно провели членом по губам, то это не значит, что твоя жизнь должна измениться. Всё останется по-прежнему: ты — лучший студент на потоке с прекрасным будущим, а они —чмошники на дне общества.
— Чтобы моя жизнь действительно не изменилась, мне придётся кое-что сделать.
— Что?
— Убить Печу.
— Не говори ерунды! Его и без тебя скоро грохнут, такие долго неживут.
Лёша пожал плечами, явно не убеждённый её словами. Взял полотенце из её рук и, не глядя, отбросил в сторону каморки.
— Хочешь расслабиться? — спросил он.
— Да.
— Как ты обычно расслабляешься?
Настя села на диван рядом с ним. Обычно она расслаблялась в душе с помощью струйки воды. После оргазма по телу растекались теплои нега, сжатая пружина расправлялась, негативные мысли ненадолго улетучивались. Проблемы с матерью и учёбой отходилина задний план.
— Ну, музыку слушаю… Гуляю по торговому центру, ем всякий мусор…
— Я не про это.
Зелёные глаза блеснули.
— Могу выпить вина, но мать ругается каждый раз. Сама пьёт и курит, а мне не разрешает.
— Уже теплее.
— Наркотики? — спросила Настя.
— Травка.
— Я думала, ты ботаник.
— Так и есть, — кивнул Лёша с серьёзным выражением лица. — Ботаника — это наука о растениях.
Настя рассмеялась:
— Я никогда не пробовала.
— Хочешь попробовать?
— Почему бы и нет?
***
Он выключил верхний свет и зажёг толстую оплывшую свечу в жестяной плошке. В подвале сразу же стало уютно. Настя снялапуховик и забралась на диван с ногами. Лёша достал пачку сигарети выбрал там одну — более тонкую и неравномерно набитую. Явно в ней был не табак.
Лёша быстро её раскурил, глубоко затянулся и передал сигаретку Насте. Она взяла её — тёплая бумага, странный незнакомый аромат.
Покрутила в руках и поднесла к губам. Выпятила их, не зная, как правильно делать затяжку. Раньше она не пробовала курить. Лёша улыбнулся и отобрал сигарету:
— Просто вдохни струю.
Он засунул огонёк себе в рот и дунул — с противоположного конца пошёл дым. Настя вдохнула его, словно пар из небулайзера. Удержала в лёгких — так долго, как смогла. Лёша неотрывно
смотрел на неё. Его взгляд опьянял. Она не могла поверить, что сидит в подвале Лёши Веснина и курит с ним марихуану. Никто в группе ей бы не поверил.
— И что со мной будет? — спросила Настя. — Как я узнаю, что подействовало?
— Ты когда-нибудь занималась сексом?
— Нет.
— Я тоже нет. Значит, сравнить ощущения от прихода и секса мы не сможем…
Настя прыснула:
— Ну ты хитрец! Ты просто выведал у меня информацию!
— Да, я тебя накурил и выведал важную сверхсекретную информацию.
— Это нечестно! Никто не знает, что я девственница! Я скрываю этот стрёмный факт моей биографии!
4. Пистолет