Сбрасывание наглого кроля на пол заняло ровно одну секунду. Следующие полчаса составила его поимка в разных местах кровати. Стоило только Драко улечься и укрыться, как проворная скотина быстро запрыгивала ему за спину, вызывающе позвякивая колокольчиком, и нахально гнездилась в его постели. Особенно Малфоя бесило довольство, разливавшееся по кроличьей морде, когда он уютно приваливался к его ноге. Разумеется, можно было применить к негодяю магию, но почему-то швыряться заклинаниями в мелкое беззащитное животное казалось как-то подло.
Наконец, запыхавшийся Драко сдался:
- Так и быть, сегодня спи здесь, мохнатая гриффиндорская тварь. Я устал после операции, и ночная борьба с разными гадами не входила в мои планы.
Кролик утомленно подкатил зеленые глаза, блаженно вздохнул, вытянул задние лапы и затих.
На следующий вечер Драко так умотался после целого дня приема пациентов, что просто не вынес бы повторения вечерней битвы с длинноухим отребьем. Он упал в постель, натянул посильнее одеяло и, почувствовав вторжение неприятеля, лишь мстительно лягнул наглого кроля ногой. Кролик увернулся от пинка, поерзал, устраиваясь поудобнее, засопел и трогательно прижался к нему мягким теплым боком. Так они и уснули.
С тех пор между Драко и кроликом возник негласный договор. Драко, засыпая, делал вид, что не видит нахальную скотину в своей кровати, а само животное залезало на облюбованную пуховую перину строго после того, как уляжется сам Малфой.
***
У Драко Малфоя никогда не было домашних животных. Только лошади и гончие. Но ведь это было всё не то… Мохнатого верного товарища, такого, чтобы всегда был рядом, делил горе и радость и любил больше всех на свете, ему так и не купили. Родители, переживая за интерьер, раз и навсегда запретили ему держать каких бы то ни было питомцев в доме. А ведь ему так хотелось! Расти без друзей, в том числе и четвероногих, пусть даже и во дворце, очень тоскливо.
Драко с самого детства мечтал о друге. Не о том, которого привел однажды отец со словами: “Познакомься, Драко, это Грег, мне кажется, вы должны поладить”, — или другого, которого пригласила в гости мама: “Драко, это Винсент, надеюсь, вы быстро найдете общий язык”. Это были правильные и невыносимо скучные товарищи, которые заглядывали ему в рот за каждым словом, и с которыми разрешалось играть лишь в строго определенные игры в строго отведенных местах.
Чинно кидая с Грегом и Винсом плюй-камни или двигая магические шахматы, Драко не переставал придумывать себе настоящего друга: такого, которого он выбрал бы себе сам. С общими тайнами, смехом на берегу озера, листами подорожника на ободранных об забор коленках и страшилками перед сном. Такого, которому глубоко плевать на все вековые традиции и запреты, и с которым каждый день превращается в настоящее приключение.
Увидев тогда Поттера в магазине мадам Малкин, Драко сразу понял, что это он, тот самый. С которым можно бегать наперегонки, шепотом делиться секретами, таскать сладости с кухни из-под носа у домовиков и спорить о квиддиче до хрипоты.
Оттого была так сильна боль поттеровского отказа. Драко так никогда и не смог забыть недоуменные зеленые глаза мальчишки, его холодное лицо и собственную отвергнутую руку. И мстил за это, мстил, мстил… Хотя, наверное, больше себе, чем ему. Потому что понимал - каждое поражение Поттера только усугубляет пропасть между ними.
А потом… Потом все изменилось. В какой-то момент, когда рыжий Уизел в большом зале, смеясь, обнял Поттера за плечи, в груди у Драко завыл и заметался раненый дракон, кусаясь и колотясь о ребра. Помнится, Малфой тогда еще удивился этому новому гостю, - такого с ним никогда не случалось. Но дракон продолжал свирепо рычать, опалять огнем его кишки и надкусывать сердце до тех пор, пока веснушчатая рука наконец не убралась с плеч его врага. И вот тогда Драко впервые понял, что всё плохо. Всё очень и очень плохо.
Дальше были долгие годы ненависти и раздирающей борьбы с собой в попытках забыть. Забыть и забыться. Драко пытался заводить отношения с девушками, пробовал встречаться с парнями, но всё было не то. Ничто не могло утихомирить и утешить грызущего изнутри огнедышащего змея. Однажды он просто принял это как факт и смирился. Это случилось на следующий день после Великой Битвы, когда он понял, что Гарри чертов Поттер снова выжил. Война закончилась. Поттер прошел через смерть и вернулся. Он будет жить. Это было настолько важно, что всё остальное просто меркло в свете этого. В тот же день Малфой напился до синих чертей и дал отцу согласие на помолвку с Асторией Гринграсс. Пора было начинать жить настоящим.
Это было три года назад. А теперь черная пушистая дрянь ночами дрыхнет в его постели, а днем преспокойно грызет морковку в углу и, принюхиваясь, трогательно шевелит розовым носом. Драко вздохнул и начал собираться на работу.
========== - 3 - ==========
Сегодняшний пациент был тяжелым. Драко не должен был браться за эту операцию, шансы были десять процентов против девяноста, что он не вытянет. Но он не мог не попробовать. Миниатюрная жена больного обреченно кивала и смотрела на него кроткими глазами, полными слез и надежды.
Больной умер. Просто взял и умер, как того и обещали девяносто процентов. Тихо ушел с операционного стола, пока Драко еще колдовал над его телом. И только звенящая пустота на столе и надрывный писк приборов смогли заставить его остановиться. Маленькая жена не ругалась, не грозила судом, как это бывает. Она только бесшумно плакала, говорила, что всё понимает, и безотчетно пыталась удержать его за руку, словно не смея отпустить от себя последнюю надежду. И всё благодарила, благодарила за помощь: за то, что старался, что лечил, и что спасал ее мужа до последнего.
Первый потерянный больной. Первая вдова. Первое отчаянное неверие в свои силы и душная паника.
Хреново было так, что в голове крутилась лишь одна мысль - пойти и напиться. Но утренняя операция, назначенная на завтра, лишала его и этой последней милости.
Не снимая халата, Драко безучастно аппарировал в мэнор, привалился к косяку, удерживая рвущийся наружу вой, затем попытался умыться, мешая слезы с водой, снес локтем флакон с мылом, получил короткую передышку от ноющей внутренней боли, стирая кровь и залечивая порезы, шатаясь, добрался до спальни, и ничком повалился на кровать.
Ему было даже не с кем поговорить об этом. Отец вообще не понимал его профессии и считал ее блажью. Мама, с нервами, расшатанными после войны, отказывалась слушать кровавые рассказы. Невеста Астория коротала время с любовником в Ницце, скрашивая излишне долгую помолвку. Друзья… Это были не те друзья, которым можно рассказывать о горестях своей работы и ждать поддержки. С ними можно было небрежно переброситься парой фраз о биржевых сводках, последней коллекции Хорьче & Каббана и внешней политике, ловко подхватывая с подноса бокал с холодным просекко, но не говорить о чужих жизни и смерти.
Драко уткнулся в подушку и всхлипнул. Один. Он всегда один. Так же, как и вдова сегодняшнего пациента. По его вине. По иронии судьбы, он не стал убийцей на войне, чтобы отнять чью-то жизнь в мирное время. Теоретически, в университете неизбежная смерть больных казалась логичной и обоснованной, практически - свалилась на плечи невыносимым бременем. Он убил своего пациента, потому что неудачник, и всегда им был. Сколько их еще должно умереть, прежде, чем он решится навсегда уйти из медицины? Плечи Драко невольно затряслись.
Тихий серебряный перезвон раздался совсем близко, и что-то холодное и мокрое ткнулось ему в ухо. Драко внезапно вспомнил про проклятущего Поттера. Что ему опять здесь надо? Он негодующе дернул плечом и отвернулся. Легкие лапы проворно проскакали по его спине и кролик возник с другой стороны. Мягкие уши и мелкая круглая башка потерлись о мокрую щеку.