Она говорила о машинах и методах, которые использовали их предки, об оборудовании и процессах - даже о способах улучшения качества стекла! - обо всем, что, по словам Мерзости, должно было сделать жизнь на Перне гораздо легче. Эти слова, произносимые бестелесным голосом, едва не заставили отца утратить мужество.
В то время, когда все превозносили Игипса как новоявленное чудо, его отец и еще несколько важных людей прозрели опасность, таившуюся в этих обольстительных и манящих обещаниях. Голос обещал, что сможет изменить движение Звезды. Но Шанколин верил отцу: звезды не меняют своего хода. Он был согласен с тем, что предводители Вейров - глупцы: с непонятным восторгом и готовностью они стремились уничтожить самое причину, по которой драконы считались жизненно необходимыми для сохранения планеты! Время его обучения близилось к концу, и он согласился. Он жаждал доказать отцу, что достоин его, хотел, чтобы отец раскрыл ему тайны изготовления цветного стекла тех великолепных оттенков, которые являлись личной тайной главы цеха стеклодувов: какой песок может сделать раскаленное стекло синим, какая присадка окрасит его в ярко-алый цвет...
Потому он вызвался стать одним из тех, кто должен был напасть на Мерзость и разрушить ее власть над умами людей.
...Шанколин оказался в воде прежде, чем понял, что происходит. Правой ногой он наступил на скользкий камень и рухнул ничком в небольшую речушку с каменистым дном, ударившись лбом о камень. Ошеломленный ударом, он медленно поднялся на четвереньки. Холод воды, обжигавшей руки и ноги, помог ему прийти в себя. Мгновением позже он увидел капли крови, падающие в воду и розоватыми разводами уплывающие вниз по течению. Он ощупал порез на лице и сморщился от боли: рана начиналась на лбу, зацепила нос, пересекла щеку. Края раны были рваными. Кровь стекала по его подбородку. Задержав дыхание, он погрузил лицо в ледяную воду. Он повторял это действие до тех пор, пока вода немного не уняла кровь; потом оторвал полосу от подола рубахи и перевязал лоб. Склонил голову набок, прислушиваясь, не слышно ли шума погони, но не услышал даже голосов птиц или шелеста змей в траве. Должно быть, он распугал их на бегу. Поднявшись на ноги, он принюхался; с его вымокшей одежды потоками стекала вода.
Во время тех бесконечных Оборотов, когда мир вокруг него был погружен в безмолвие, вызванное глухотой, другие его чувства обострились. Однажды обоняние спасло ему жизнь, хотя он и потерял фалангу пальца. Он ощутил запах рудничного газа за несколько мгновений до того, как рухнула стена шахты, заживо похоронив под обломками двух рудокопов.
По щеке все еще стекала кровь. Он оторвал новую полосу ткани и зажал ею рану. Огляделся по сторонам, размышляя, в какую сторону лучше направиться.
На руднике были люди, которые хвалились тем, что легко могут выследить беглых заключенных. Пятна крови облегчили бы их работу. Он с тревогой осмотрелся, но убедился, что река смыла и унесла все кровавые следы. Ему повезло, что он упал на середину потока: преследователи ничего не найдут.
Возможно, метеорит заставил погоню задержаться. Должно быть, раненых оказалось больше, чем он думал вначале, и заключенных еще не пересчитывали. А может, горнякам метеорит показался важнее. Он слышал, что цех кузнецов хорошо платит за камни, падающие с неба. Пусть только они задержатся подольше, пусть сперва пошлют сообщение в ближайший цех, пусть дадут ему достаточно времени, чтобы по этому притоку добраться до реки...
Если он будет идти по воде, не останется ни следов крови, ни запаха, по которому его можно было бы отыскать. Рано или поздно он доберется до реки, впадающей в Южное море. Ему придется прижимать кусок ткани к щеке, пока кровь не остановится. От удара у него все еще немного кружилась голова.