А на лице Берни играла зловещая, истинно дьявольская улыбка, он довольно потирал руки, а потом, не сдержавшись, прошептал:
– Ну, теперь–то свадьбе не бывать!
– О чем вы? – печально спросил Альварес. Он уже жалел, что приехал сюда так не вовремя и причинил своим визитом столько горя благородному семейству.
– Я немедленно иду к алькальду! – воскликнул Берни, направляясь к выходу. – Маменька, пошлите кого-нибудь другого за Эленой. Мне сейчас не до того!
Он буквально бегом выскочил из комнаты и помчался в конюшню седлать лошадь. А чуть погодя галопом пронесся через ворота, так что только пыль поднялась столбом.
Утром накануне свадьбы, еще не зная своей судьбы, Маринелла и Венсан, обнявшись, стояли на берегу ручья, под сенью того самого дерева, где некогда Хосе впервые признался в любви и поцеловал девушку.
– Когда–то я стояла здесь с Хосе, – печально улыбнулась Маринелла. – Теперь с тобой… Надеюсь, он простил мне невольную измену.
– А я надеюсь, что никто: ни живые, ни мертвые, не помешают нам! Пришло наше время! – запальчиво произнес Венсан.
– Знаешь, говорят, что жених не должен видеть невесту за день до свадьбы, говорят, это сулит несчастье, – заметила Маринелла.
– Брось! Это такие же глупые выдумки, как сказки Барта про богиню Соль! – махнул рукой Венсан. – Их придумали неудачники, чтобы оправдывать поражения. Нет, нам никто не помешает! Завтра мы предстанем перед алтарем, и бог соединит нас, чтобы никто уж не разлучил. Только в это я верю!
– Не помешают, потому что я люблю тебя, – с этими словами Маринелла крепко поцеловала своего будущего мужа. Он горячо обнял ее в ответ, однако поцелуй продлился недолго, потому что послышался звук шагов и треск веток, а, обернувшись, Венсан и Маринелла увидели то, чего уж точно не ожидали увидеть никогда в жизни! По дороге к ним во весь дух мчался, да-да, не бежал, а именно мчался, падре Луис!
Глаза Маринеллы широко раскрылись от изумления и беспокойства, а потом она бросилась к священнику, Венсан последовал за ней.
– Падре, в чем дело? Что случилось? – крикнул Венсан.
– Беда… Беда… – только и повторял запыхавшийся священник.
– В чем дело? – взволнованно спросила Маринелла.
– Замок… замок! – наконец, сумел выговорить еще не отдышавшийся Луис. Он остановился, согнувшись, ему не хватало воздуха, преклонный возраст не способствует подобным упражнениям!
Маринелла и Венсан недоуменно переглянулись, а потом, не сговариваясь, бегом помчались на вершину холма, откуда было хорошо видно всю долину.
Страшная картина предстала перед глазами: поднявшиеся в воздух столбы огня и клубы дыма, заволакивающего башни замка, он был весь объят пламенем.
Маринелла и Венсан бросились к своим лошадям, что паслись неподалеку, намереваясь отправиться на тушение, но окрик Луиса остановил их.
– Нет! Стойте! Это не пожар!
– А что же это? – Маринелла обернулась к нему.
– Замок подожгли!
– С чего вы взяли? – удивился Венсан.
– Берни приходил на исповедь… Знаю, я беру на душу грех, нарушая тайну, но я готов согрешить и сильнее, чтобы спасти твою жизнь, Маринелла. Ты моя воспитанница… И пусть тоже грешна, но не заслуживаешь виселицы, которую тебе готовят! Да простит тебя бог, моя девочка!
Маринелла нахмурилась, ожидая продолжения, и падре Луис продолжил.
– Берни пошел к алькальду. Он узнал о награде за вашу голову, узнал о том, кто вы. Он выдал вас… В замке солдаты. Вас ищут, туда нельзя возвращаться! Берни заплатил за поджог тем разбойникам, с которыми водит дружбу…
– Прошлое никак не оставит нас в покое! – воскликнул Венсан. – Я-то думал, когда уберемся из Венеции…
– Не время размышлять, – перебил священник, – Они ищут вас. Я могу спрятать вас в церкви…
– Не нужно, падре, – Маринелла покачала головой. – Это слишком опасно. Не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня. Мы должны вернуться! Там в замке мои слуги… Там Антония!
– Боюсь, никто не спасся при пожаре, – Луис перекрестился. – Пламя страшное, до небес… Оттуда не выбраться…
Потрясенная его словами, Маринелла застыла, не в силах произнести ни слова.
– Вам надо уходить! – настойчиво повторил падре Луис. – И как можно скорее!
– Нет уж! – Венсан скрестил руки на груди, – Не раньше, чем поквитаюсь с дорогим братцем Берни! Уж я устрою этому негодяю! Да мы год строили! А он все сжег! И там были люди! Я уже молчу о деньгах… И как же твое платье… И наша свадьба!
– Не нужно, – охрипшим от волнения голосом попросила Маринелла, – Пусть бог накажет его. Не рискуй собой! Я уже потеряла Хосе однажды. И не переживу, если с тобой тоже что-то случится. Благословите нас, падре.
– Да хранит вас бог, дети мои, – Луис торопливо перекрестил их. – Будьте осторожны. И не забудьте все ж обвенчаться в первой же церкви, когда опасность минует. Для любящих душ не важны красивые церемонии!
– Что до денег, – ответила Маринелла безразлично, словно не услышав слов священника, – Падре, дайте нам те, что я оставила вам. Деньги, которые просила сохранить.
– Разумеется, – Луис кивнул. – Но нужно торопиться. Они могут зайти и в церковь!
Когда они добрались до церкви, падре Луис вынес девушке увесистый мешок с монетами, потом еще раз благословил Маринеллу и Венсана.
– Господь не велел нам проливать кровь, – тихо сказал он. – Подумайте в следующий раз, прежде чем начинать бунт.
Маринелла печально кивнула, поцеловала руку духовного отца, а после они с Венсаном бросились к лошадям, вскочили в седло, и уже через несколько минут скакали прочь по проселочной дороге, уводившей к тракту, ведущему на север.
Когда вечером они, уставшие и проделавшие длинный путь, остановились на постоялом дворе, Венсан предложил девушке прислушаться к словам Луиса и обвенчаться в первой церкви, что попадется им на пути, но она отрицательно покачала головой.
– Ты не хочешь, потому что свадьба расстроилась? Ты веришь в эти дурацкие суеверия? – удивился он. – Или передумала выходить за меня? Не поверю, что больше не любишь!
– Нет. Дело не в этом. Не в суевериях, – задумчиво ответила Маринелла. – Но я знаю, почему расстроилась свадьба. Не из-за Берни. Не из-за прошлого. Это неотомщенная душа Хосе мешает нашему счастью… Я чувствую! Помнишь, что сказал Отец Джио? Что тот, кто однажды был позван в Милагро, обязан дойти до Золотого города! Только в этом его судьба. И все остальное вокруг него будет рушиться, обращаясь в пыль, словно замок из песка, покуда предназначение не будет исполнено! И пока я не исполню клятвы, данной Хосе, не будет нам покоя на этой земле!
Несколько мгновений Венсан молчал, размышляя над словами своей невесты. Он нисколько не верил в силу проклятий, клятв, в судьбу и предзнаменовение, и еще меньше верил в богиню Солнца и слова старого смутьяна Джио. Но покой любимой девушки значил для него очень и очень много. Кроме того, ему и самому было чрезвычайно любопытно взглянуть на Золотой город, если тот, конечно, существует. Да и сокровища привлекали, особенно теперь, когда путь к замку Эль Рико им заказан, а в Старом свете больше нет места. Но главное, в этом Венсан не признавался и сам себе, – душа его стосковалась по морю, по бушующим волнам, по запаху соли, по качающейся палубе под ногами и скрипу мачт, по радостным крикам чаек и тугому штурвалу в руках. Он мечтал снова отчалить от причала, мечтал пересечь океан и увидеть Новый свет!
– Хорошо, – он согласно кивнул. – Мы доберемся до Барселоны. Ты останешься в одной из гостиниц, запишись только под чужим именем. А я раздобуду корабль.
– Это каким же образом? – нахмурилась Маринелла. Эта фраза ей крайне не понравилась и наводила на подозрения. – Разве не можем мы просто заплатить кому-то, кто плывет в Новый свет? Денег у нас теперь достаточно. Назовемся чужими именами – и дело с концом!
Но Венсан с сомнением покачал головой.
– Помнишь, я говорил тебе, что в мире есть лишь один человек, способный довести корабль до Милагро? Так вот, я до сих пор придерживаюсь такого мнения. А во всем, что касается моря, интуиция меня не подводила ни разу! Вспомни, что говорил Джио! Лишь двое смогли добраться до Милагро – он сам, и твой Хосе. Это же не просто так! Значит, путь сложен, обычному моряку туда дороги нет!