Постепенно Марлена стала осознавать, насколько велика эта планета. Диаметр больше двенадцати тысяч километров. Это не какие-то там восемь километров Ротора. Она не могла представить себе такие масштабы. На экране Эритро не выглядел таким большим; трудно вообразить, что, стоя на его поверхности, можно видеть на сотни и даже тысячи километров вокруг. Марлена знала твердо — она хочет оказаться там. Очень хочет.
Оринеля Эритро не интересовал, и это огорчало Марлену. Он говорил, что у него и без Эритро есть о чем думать. Например, как подготовиться и поступить в колледж. Ему семнадцать с половиной, а Марлене только минуло пятнадцать. Не такая уж большая разница, подумала она упрямо, ведь девочки развиваются быстрее.
По крайней мере, должны развиваться быстрее. Она оглядела себя и, как обычно, с тревогой и разочарованием подумала, что почему-то все еще выглядит ребенком — маленькая и толстенькая. Марлена еще раз посмотрела на Эритро — какой он большой, красивый, неярко-красный на освещенной части. Он достаточно велик, чтобы быть планетой, но Марлена знала, что на самом деле Эритро всего лишь спутник планеты. Эритро двигался по орбите вокруг Мегаса; еще больший Мегас и был настоящей планетой, хотя все называли так Эритро. И Мегас, и Эритро, и Ротор обращались вокруг звезды — Немезиды.
— Марлена!
Даже не оглядываясь, Марлена сразу узнала Оринеля. Последнее время в его присутствии она чувствовала себя все более скованно, и истинная причина такой скованности еще сильнее смущала ее. Ей нравилось, как он произносит ее имя. Он выговаривал его совершенно правильно, разделяя на три слога — Мар-ле-на — и чуть-чуть грассируя на звуке «р». Стоило только услышать — и ей становилось теплей.
Марлена обернулась и буркнула, стараясь не покраснеть:
— Привет, Оринель!
— Опять уставилась на Эритро, да? — улыбнулся он. Марлена не ответила. Ну конечно, что еще она могла здесь делать? Все знали о ее особенном отношении к Эритро.
— Как ты здесь оказался? (Скажи, что ты искал меня, подумала она.) — Меня послала твоя мать, — ответил Оринель. (Ах, так…) — Зачем?
— Она сказала, что у тебя плохое настроение и что в таком настроении ты всегда приходишь сюда, а здесь еще больше раскисаешь, поэтому тебя надо вытащить отсюда. Так почему у тебя плохое настроение?
— Вовсе не плохое. А если и плохое, значит, на то есть причины.
— Какие причины? Ты уже не ребенок и должна уметь выражать свои мысли словами.
Марлена подняла брови:
— Спасибо, я прекрасно могу выражать свои мысли. Причина в том, что мне хочется путешествовать.
Оринель засмеялся.
— Ты уже напутешествовалась. Ты пролетела больше двух световых лет. За всю историю Солнечной системы никто не преодолевал и малой доли светового года. Кроме нас. Так что у тебя нет оснований быть недовольной. Ведь ты — Марлена Инсигна Фишер, галактическая путешественница.
Марлена с трудом удержалась от смешка. Инсигна — девичья фамилия ее матери. Когда Оринель называл полное имя Марлены, он всегда брал под козырек и придавал лицу торжественное выражение. Впрочем, такого он не делал уже давно. Она догадывалась, что это оттого, что он старался выглядеть взрослее.
— Я совсем не помню этого путешествия, — сказала Марлена. — Ты ведь знаешь. А если чего-то не помнишь, то его вроде бы и не было. Вот сейчас мы в двух световых годах от Солнечной системы и никогда туда не вернемся.
— Откуда ты знаешь?
— Брось, Оринель. Ты слышал, чтобы хоть кто-нибудь говорил о возвращении?
— Если и не вернемся, что из того? Земля давно перенаселена, да и вся Солнечная система становится такой же перенаселенной и истощенной. Здесь лучше — мы хозяева всего, что только можно увидеть.
— Нет, не хозяева.