Васильев Сергей Васильевич
Любое проклятье когда-нибудь...
Росинки слились в изумительно прозрачный шарик. Лепесток чуть наклонился и капля, соскользнув, полетела вниз. Но, разлететься на мелкие искристые брызги, ей было не суждено. Быстро высунувшийся язык ящерицы внушительных размеров, прервал полёт.
'Двести сорок восемь. Продолжать смысла нет - Солнце. Ещё этот филин. Сидит, таращится. Сейчас...'
Ящерица расправила крылья, превращаясь в дракона... вдруг замерла, как бы прислушиваясь к себе, вновь прижала их к бокам и скользнула в приоткрытую дверь ярко-красного 'Jeep'-па.
Девушка тщательно протирала себя гигиеническими салфетками. Это непреодолимое ощущение слизи, которой не остаётся в помине, раздражало до высшей степени брезгливости.
Филин тяжело плюхнулся на капот и уставился выпученными глазищами на обнажённую в салоне.
- Пошёл прочь! - Мартинелла запустила косметичкой в лобовое стекло.
Птица не испугалась а, даже несколько презрительно прищурилась, расправила огромные крылья и легко взмахнув, поднялась в воздух. Последними с 'экрана' исчезли скрюченные когтистые лапы.
***
'Степень удачности дня определяется несколькими, зачастую совершенно случайными, факторами...'
Зелёный плющ, цепляясь за расщелины,
Стремится вверх упорно и уверенно
Ему ничто преграды из камней...
Они крепки, но он сильней!
Воронтэн отогнал неизвестно откуда взявшуюся мелодию. Обстановка осложнялась приближающимся раздражением. Очень сильным... близким к гневу. .
Перед парадной лестницей резко затормозила машина госпожи.
'Так и есть!'
Раздражение, выплеснувшись из красного монстра на колёсах, быстро заполняло всё пространство.
- Сиреневый душ и маникюр. Быстро!
- Слушаюсь госпожа.
Служанка поспешила к службам... Кончик хлыста, описав красивую дугу, ужалил её в чувствительное место. Девушка, 'ойкнув', подпрыгнула и перешла на бег.
'Да. Если госпожа велит 'Быстро!', то всё должно выполняться очень быстро!'
Воронтэн, согласившись со своим собственным выводом, кивнул.
'Что-то сегодня с госпожой неладно. Лишь блузка на голое тело и та застёгнута всего на две пуговицы. Это нервное постукивание хлыстом по ноге. И ещё госпожа босая...'
- Воронтэн!
- Слушаю, госпожа.
- Откуда в моём лесу филин?
- Пока не знаю. Охрана, сигнализация, заклятия... Сомнительно, что посторонняя живность могла проникнуть на территорию.
- Много болтаешь!
- Я сейчас же вышлю егерей.
- Как ты смеешь перебивать!
- Простите, госпожа. - Старик смиренно опустил голову.
- Я не привыкла, чтобы меня рассматривали без моего ведома! Тем более после... - Мартинелла набрала побольше воздуха. - А, этот наглец ещё и прищурился!
- Филин прищурился?
- Ты стал плохо слышать?
- Простите, госпожа. Я удивился.
- Держи свои эмоции при себе. Мне нужно чучело этого... этой свиньи в перьях!
- Сделаем всё возможное ... и невозможное. Немедленно.
Мартинелла никак не могла успокоиться. Ни лёгкий лепестковый душ, ни привычное усердие массажисток и маникюрщиц... Впрочем, они своё получили.
Воронтэн нёс эликсир.
В неведомой и дальней стороне,
В стране, которая за краем света,
Всем правило могущество владыки.
Он мог создать или разрушить, что захочет,
Лишь волей разума и духа.
И в мысли, чьи угодно мог проникнуть
И не терпел ни лести, ни бахвальства.
Он дочь растил, души не чая в ней.
А дочь была свежее воздуха в горах,
И солнца ярче и мечты прекрасней...
'Откуда этот напев... Ветер? Листва? Портьеры? К сожалению, изменения привычного таит в себе новое. А, новое...'
Воронтэн, оглянулся, ища источник неопознанных звуков но, не обнаружив ничего подозрительного, шагнул в спальню госпожи.
***
- Это невозможно! Триста тридцать три падающие капли росы до прямых лучей Солнца поймать невозможно! Ворнтэн! После возвращения в своё тело, всё дольше остаются острыми зубы и раздвоенным язык! Каждый раз всё дольше! А коготь на мизинце, этой неумёхе, всё труднее стачивать до ногтя. В один ужасный день я останусь драконихой!
- Госпожа, династические проклятия утомительны...
- Не для тебя! Шевели, как следует, своими птичьими мозгами! Ищи решение!
'Увы. До сих пор все усилия по избавлению от малоприятного наследства, подаренного многогневной Персиной, лишь усугубляли положение. Мартинелле, теперь приходится превращаться в дракониху...'
Но ветер времени стремлением к любви
Сдувает беззаботность детства,
Владыка разумом всё понимал, но сердце против было.
Как так? Как можно с дочерью расстаться?
Как может кто-то ею обладать... его дочуркой...
Кто мира свет ему заменит в старости нелепой?
А разум всё твердил: разлука неизбежна...
И повелитель разум погасил,
Решив, так ублажить любимейшую дочь,
Что ей никто не нужен будет... кроме отца родного...
'Опять эта баллада. Хорошо, что пока её слышу только я. Само по себе ничего нигде никогда не появляется...'
- По мере сил, госпожа. Век ворона недолог... всего триста лет...
- Ты должен быть благодарен, что служишь нам уже три своих никчемных жизни. И должен, в конце концов, найти способ избавиться от этого прабабкиного подарочка.
Ворнтэн прикрыл глаза. Ещё до перехода на службу к династии Персин он успел прожить четыре жизни, только зачем госпоже об этом знать.
Но как другому сердцу приказать,
Когда нам со своим не совладать?..
Дворецкий поспешил заглушить в себе неожиданно звонкий фрагмент баллады до того как его услышит фея.
- Я благодарен, госпожа. Я стараюсь, госпожа. Я имел ввиду ничтожность своего жизненного опыта. Я...
- Не 'якай' бестолковое пернатое.
- Простите, госпожа. Для постижения и малой части вечной истины недостаточно множества жизней смертного. А, вороны смертны...
- Это не должно тебя печалить - я найду другого слугу.
- Да, госпожа. Осмелюсь напомнить, что через час прибудет принц Фертикс. На первом приёме принято быть в платье времён зарождения династии, для обозначения древности и значимости рода.
- Дурацкие условности. Тогда люди на первый прием должны являться в фиговых листочках, как Адам и Ева.
- Пожалуй, нет. Речь идёт о точке отсчёта династии. Обычно это выдающаяся личность. А, её многочисленные предки остаются в забвении. Ваша пра-пра-пра-прабабушка...
- Чтоб ей пусто было!
- ...была одной из самых могущественных фей.
- Довольно. Пусть принесут этот маскарадный костюм.
Воронтэн поклонился и вышел.
И девушка влюбилась так,
Как в первый раз влюбляемся все мы,
Когда никто нас убедить не может,
Что мир не кончится с любовью первой.
И юноша, ей избранный судьбою,
Влюблён был тоже... как иначе?
Соединившись взглядами, они
Могли кружить в мечтаньях бесконечно.
Но, те мечты нетрудно прочитать,
Не только мудрому отцу, но и любому,
Кто только взгляды их на миг поймает.
Разгневался владыка, и видеть дочери сурово запретил
Того, кто мил ей был
И без кого вся жизнь теряла смысл.
Между отцом и дочерью разверзлась пропасть,
Которая всё шире и бездонней становилась.
В конце концов, отец взъярился так,
Что видеть дочь уже не мог совсем.
В горах пустынных только силой гнева
Воздвиг он чёрную огромную скалу.
Шелестящее звучание странной истории стало громче у лестницы, ведущей в подвал.
***
Точно в назначенное время перед парадным входом остановился чёрный 'Rolls-Royce'. Принц был в камзоле, шляпе с пером, разумеется, при шпаге. Воронтэн поклонился, жестом приглашая гостя во дворец.