Вернувшись из больницы, папа начал выпивать, и с очень большим трудом жене и детям удалось уговорить его сконцентрироваться на чем-то полезном. В качестве такового было выбрано строительство дома на недавно приобретенной даче. Папа предложение принял. Теперь, после работы, он сразу ехал на дачу, где до позднего вечера занимался строительством, а в конце недели к нему присоединялся сын. Изредка там появлялась даже дочь, которая, правда, всегда искала повод, чтобы увильнуть от предоставляемой ей сомнительной чести: чем-чем, а строительством она никогда не интересовалась. Вот разработать какую-нибудь новую турбину для гидроэлектростанции, а еще лучше новую гидравлическую трубу для испытания самолетов, это да. А строительством дач пусть занимаются те, кто гидравлических труб строить не умеют.
Кроме нелюбви к строительству у дочери была также уважительная причина для отлынивания: c некоторых пор у нее появился молодой человек. Звали его Денисом, учился он в ее группе и происходил из очень солидной семьи. Все три года учебы он только смотрел на нее, но потом однажды решился подойти.
С Валерием Таня рассталась уже почти год назад, и вежливый Денис казался ей хорошей альтернативой. Два раза он приглашал ее в кино, а в третий раз предложил пойти погулять в Сокольники. Таня не возражала. Oт Дениса всегда пахло хорошими мужскими духами (она полагала, что французскими), и она была вовсе не прочь с ним целоваться.
Нахальным Денис не был. Он даже стеснялся поцеловать ее первым, поэтому ей пришлось проявить инициативу, но потом все был как надо. После трех или четырех встреч он заявил ей, что у него на нее серьезные намерения. По-видимому, он полагал, что такое заявление давало ему основания в продвижении своих рук в те области соблазнительной Таниной фигуры, которые не были доступны простым целовальщикам без серьезных намерений. Но даже поражение, которое он потерпел в этом немаловажном вопросе, его не отпугнуло. Таня ему нравилась по-настоящему – она все умела, все могла, и у нее всегда было множество разных идей. Секс явно мог подождать до свадьбы. А свадьба… Не имея еще твердых планов на будущее, они договорились решить этот вопрос до конца четвертого курса. А пока учебный год только начинался.
Строительство дома продвигалось быстро и скоро, на стройматериалы были израсходованы все имевшиеся в семье запасы. Пришлось даже занять тысячу рублей у приятелей.
В пятницу, 20 сентября, отец с Пашей уехали на стройку. Позже к ним присоединилась мама с Володей, которые, в отличие от мужчин должны были уехать вечером назад. Но сначала туда надо было доехать, поэтому мама предложила своей коллеге Люсе, у которой была машина, чтобы та поехала с ними.
Энергичная и некрасивая, Люся поздно вышла замуж. В Москву ее перевез муж, который был старше ее на двадцать лет и которому она родила единственного, теперь уже шестилетнего, Кирилла. Муж умер от рака два года тому назад, и теперь она жила вместе с сыном в двух комнатах его квартиры, а остальные две комнаты занимала старшая сестра мужа с ребенком и свои мужем. Друг друга обе семьи не выносили, сестра считала, что Люся и ее ребенок украли ее жилплощадь.
На дачу Таня не поехала. У нее была множество дел: вскоре должны были состояться соревнования по фехтованию, в которых она надеялась получить долгожданный первый разряд, а кроме того надо было подготовиться к семинару по ядерной физике. Мать должна была вернуться часам к десяти, но что-то задерживалась. Не дождавшись матери, она легла спать в одиннадцать.
Глава 2.
После
Когда раздался телефонный звонок, Таня давно спала.
Мужской голос в трубке поинтересовался, действительно ли это квартира Киселева Виктора Павловича. – Да, – спросонья, ответила она. – А что собственно…-
Договорить она не успела.
– Виктор Павлович погиб, – безучастно продолжал голос, – а с ним погибли оба его сына. Его жена доставлена в нашу больницу с большими ожогами и переломами.
У нее перехватило горло, и она чуть не упала в обморок. Понимая, что имеет дело с близким родственником, говоривший предложил ей не тратить сейчас время на поездку в морг в подмосковном селе, а сразу поехать к матери в больницу Склифосовского.
Как она доехала до больницы, Таня не помнила. Ее провели к лежавшей без сознания матери, у которой, об этом сообщил ей присутствовавший в палате врач, были сильные ожоги, порезы тела и множественные переломы обеих ног.
По рассказу очевидцев на даче вдруг начался пожар, буквально за минуту охвативший не только все строение, но также два стоявших во дворе автомобиля и соседнюю дачу. Спаслась только ее мать, которая, хотя и сильно обожженная, смогла выпрыгнуть в окно, предварительно схватив одного из детей. Застекленное окно выходило к обрыву над рекой, проламываясь через стекло, она сильно порезалась, а при падении с обрыва поломала себе обе ноги, но ребенок не пострадал. Но это, очевидно, не ее ребенок – мальчик сказал, что его маму зовут Люся.
Поняв, что мама спасла Кирилла, Таня попросила, чтобы ее провели к нему. Кирилла она хорошо знала, он был очень развитым и хорошо воспитанным мальчиком, намного менее избалованным, чем ее младший брат.
Как только она вошла в палату, Кирилл сразу бросился к ней и тут же потребовал, чтобы она немедленно увела его отсюда. Он был уже взрослым и понимал, что его мама погибла, он видел, как на нее обвалилась горевшая крыша, и Таня было единственное, что у него еще оставалось. Она не сомневалась ни секунды. У нее вообще больше не осталось мужчин, все три погибли за одну минуту, осталась только мама, если конечно она сможет пережить повреждения. Так пусть будет хоть Кирилл. Она никому его не отдаст!
К ее удивлению сотрудники не возражали. Они хотели побыстрее избавиться от здорового ребенка, которого не знали куда деть. Они только попросили, написать расписку, и вскоре она, вместе с Кириллом, ехала на такси к себе домой.
Следующая неделя осталась в памяти отдельными кусками: она куда-то ездила, что-то смотрела, с кем-то разговаривала. Трупов близких ей не показывали, они сгорели до такого состояния, что их пришлось хоронить в закрытых гробах. Как рассказал патологоанатом не было даже уверенности, кому принадлежали те, или иные, останки.
Денег в доме не было даже на похороны, и ей срочно пришлось продать немецкую гостиную. Менее, чем за полцены, всего за 2500 рублей, ее купил один из соседей. Но денег все равно не хватало.
В первый же день к ней явились соседи по даче и потребовали три тысячи рублей за их сгоревший дом. В действительности, дом, на деле являвшийся полуразваленным сараем, вряд ли стоил более пятисот рублей, но соседи угрожали серьезными неприятностями, а кроме того сейчас ей было не до них. Поэтому она подписала заверенную нотариусом расписку, обязуясь вернуть деньги в течении года.
На похороны и поминки ушло две тысячи, так что, учитывая деньги, вырученные за мебель плюс тысячу собранную сотрудниками отца, у нее оставалось еще целых 1500 рублей.
Мама пришла в себя на второй день. Еще через пару дней она уже могла вспомнить произошедшее и восстановить всю картину. Все произошло, когда начало темнеть. Ониы сначала были на улице, а когда зашли в почти построенный дом, там было совсем темно.
Фонарик из-за севших батареек включить не удалось, поэтому пришлось на ощупь искать находившиеся на полках свечи. Во время поисков опрокинули бутылку, содержимое разлилось по полу. Паша еще сказал, что в бутылке должна быть вода. Потом он нашел свечку, зажег ее и чисто автоматически кинул вниз еще горевшую спичку. Вспыхнуло моментально, и мама еще успела увидеть в отблеске пламени разлитую бутылку. Эта была не вода, а медицинский спирт, который ее муж тайком употреблял на даче. Больше ни на что времени не хватило, потому что следом начала гореть бумага под столом, а затем и сам стол, сделанный из хорошо просушенных досок. Еще в комнате была большая банка ацетона, а около стены дома стояла цистерна бензина.