А вот что пишет Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец», опубликованной в 1979 году, – это рассказ о посещении казино, располагавшегося в здании Мюзик-холла:
«Денег, конечно, не было. Тогда происходило следующее: синеглазого [Булгакова] и меня отправляли на промысел. Складывали последние копейки. Выходило рубля три. В лучшем случае пять. И с этими новыми, надёжными рублями, пришедшими на смену бумажным миллионам и даже миллиардам военного коммунизма, называвшимися просто «лимонами», мы должны были идти играть в рулетку, с тем чтобы выиграть хотя бы червонец – могучую советскую десятку, которая на мировой бирже котировалась даже выше старого доброго английского фунта стерлингов: блистательный результат недавно проведенной валютной реформы. <…> С бодрыми восклицаниями, скрывавшими неуместную робость, мы вошли в двери казино и стали подниматься по лестнице, покрытой кафешантанной ковровой дорожкой, с медными прутьями. <…> Прежде чем поставить нашу единственную трёшку, мы долго совещались. – Как вы думаете, на что будем ставить? На чёрное или на красное? – озабоченно спросил синеглазый. (Конечно, об игре на номера, о трансверсале и о прочих комбинациях мы и не помышляли. Нас устраивал самый скромный выигрыш: получить за три рубля шесть и скорее бежать к Елисееву за покупками – таков был наш план, основанный на том традиционном предположении, что первая ставка всегда выигрывает.). <…> Мы ставили на чёрное или на красное, на чёт или на нечет и почему-то выигрывали. Быть может, нам помогала нечистая сила, о которой впоследствии синеглазый написал свой знаменитый роман. Не делая второй ставки и схватив свои шесть рублей, мы тут же бежали по вьюжной Тверской к Елисееву…»
Дом, где Булгаков и Катаев собирались потратить свои шесть рублей, имеет богатую историю. В начале 70-х годов XIX века в Москву из Петербурга перебрался Самуил Малкиель, разбогатевший на поставках обуви для армии. Он купил два дома на Тверской – один на углу Большого Гнездниковского, а другой – напротив, на углу Козицкого переулка, прежде принадлежавший князьям Белосельским-Белозерским. Супруга купца имела намерение открыть в доме музыкально-литературный салон по примеру Зинаида Волконской, которая когда-то жила в этом доме. В конце 70-х годов у Малкиеля возникли трудности с поставками обуви для армии. Пришлось продать оба дома, а театр перешёл во владение Фёдора Корша.
1900-е гг. Магазин Елисеева на Тверской улице.
Позднее дом на углу Козицкого переулка сменил несколько хозяев и, наконец, перешёл во владение Григория Елисеева. 23 января 1901 года в реконструированном здании открылся знаменитый «магазин Г.Г. Елисеева и погреба русских и иностранных вин». С 1921 года магазин Елисеева, переименованный в «Гастроном № 1», вновь стал символом сытой и счастливой жизни.
Рядом со зданием, где когда-то размещался Мюзик-холл, находится ещё одно примечательное место, где, вероятно, не раз бывал Булгаков, после трудов праведных отдыхая на природе, – это сад «Аквариум». Знающие люди утверждают, что одно из окон кабинета финдиректора Римского выходило в сад, и именно через это окно в кабинет проникла Гелла:
«Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку… Варенуха… шипел и чмокал, подмигивая девице в окне. Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму. Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец, зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее, и рама стала открываться… Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди. И в это время неожиданный крик петуха долетел из сада, из того низкого здания за тиром, где содержались птицы, участвовавшие в программах. Горластый дрессированный петух трубил, возвещая, что к Москве с востока катится рассвет».
Когда-то здесь были огороды Новодевичьего монастыря. Позже братья Самуил и Исаак Малкиель, сыновья петербургского купца, разместили здесь цех своего механического завода. Однако затем было решено использовать эту территорию по другому назначению и в 1893 году братья открыли увеселительный сад под названием «Чикаго»: построили театр, несколько эстрад, в центре появился большой фонтан с водопадом и железная ажурная башня для иллюминаций. В начале прошлого века Шарль Омон, владелец театра «Буфф», арендовал сад «Чикаго».
1900 г. Вход в сад «Аквариум» на Большой Садовой улице.
Шарлю Омону американское название не понравилось, и он переименовал сад по аналогии с петербургским «Аквариумом», который пользовался большой популярностью у столичной публики. В 1899 году в газетах появилось сообщение, что в саду «Аквариум» у Шарля Омона производятся подъёмы баллонов. Кроме полётов на воздушных шарах посетителям сада «Аквариум» предлагали ещё одно диковинное для москвичей развлечение – катание на роликовых коньках.
После банкротства Омона в 1907 году и его бегства из Москвы сад перешёл во владение Московского городского кредитного общества. Сад реконструировали, построили открытый летний театр. В 1913 году владельцем сада стал «русский негр» Фёдор Томас, который вместе с компаньонами взял сад в аренду. Когда-то Фредерик Брюс Томас работал официантом в ресторанах Чикаго, затем перебрался в Европу, а в 1899 году устроился официантом в московский ресторан «Яр», где подрабатывал пением с эстрады. Через два года Томас стал помощником управляющего, а вскоре принял российское гражданство.
1899 г. Запуск воздушного шара в саду «Аквариум».
В нескольких десятках метров от дома Пигита, если идти в сторону Малой Бронной, когда-то стояла церковь святого Ермолая. Эта церковь и близлежащий переулок были названы в память о христианском священнике. Во время царствования императора Диоклетиана в Римской империи начались гонения на христиан. Ермолай продолжал тайные проповеди, но был схвачен и казнён отсечением головы. Как известно, Михаил Берлиоз также потерял голову – это случилось на углу Ермолаевского переулка и Малой Бронной.
Но вот какое удивительное совпадение: усадьба с парком и прудами в приходе церкви святого Ермолая принадлежала в середине восемнадцатого века унтер-лейтенанту морского флота князю Александру Михайлвичу Урусову, обер-камергеру и члену Государственного совета. А дочь княгини Киры Алексеевной Козловской, возлюбленной Булгакова в 1916-1917 гг. вышла замуж за князя Сергея Леонидовича Урусова, одного из потомков владельца упомянутой усадьбы.
Пришло время рассказать ещё об одном доме, располагавшемся неподалёку от церкви святого Ермолая. Булгаков в этом доме не бывал, но этот адрес был ему хорошо знаком. В 1929 году Михаил Афанасьевич познакомился с Еленой Сергеевной Нюренберг. В то время она и её муж Евгений Шиловский, начальник штаба Московского военнного округа, жили в бывшем доме Франца Шехтеля – № 4 на Большой Садовой. Булгаков и Елена Сергеевна встречались на Патриарших прудах, куда Булгаков приезжал с Большой Пироговской улицы, где он жил в то время. Через два года Елена Нюренберг стала женой Булгакова.