Она даже сделала несколько шажков вперед – так жалко ей стало эту хрупкую, изящную леди, в глазах которой было столько грусти и невыплаканных слез. Леди была немного выше и значительно полнее самой Элли, но телосложение ее было хрупким, а из-под белого чепца выбилось несколько каштановых прядей, слегка посеребренных сединой.
Когда девушка подошла поближе, сэр Джон был буквально поражен ее сходством с сестрой жены. Он знал Эмму и Элизабет еще с детства, так как росли они в соседних имениях. Младшая сестра, Элизабет, была более своенравной, дикой и красивой по сравнению с Эммой. Джон хорошо ее помнил, и сейчас перед ним стояла точная ее копия. Но больше всего в стоявшей перед ним девушке поражали глаза.
– Подойди поближе, пожалуйста, – мягко обратился он к Элли. – Мы не обидим тебя. Не так давно мы потеряли дочь. Она умерла от оспы. А ты так похожа на нее…
Дульсия бросила на незнакомца недоброжелательный взгляд, и Джон умоляюще посмотрел на нее, указывая глазами на свою жену. Увидев, что леди как завороженная смотрит на Элли, Дульсия смягчилась.
– Как тебя зовут, дитя? – спросил Джон, с восхищением глядя на шаловливые искорки в серебристых глазах девушки. У Элизабет глаза были совсем другими. Такие серебристо-серые глаза были у ее мужа-ирландца.
– Она не говорит, сэр, – прошептал стоящий за его спиной Куигли. – А зовут ее Элли. Это все, что мне удалось узнать.
Элли. О Боже! Это просто невозможно! Джон почувствовал, как у него заныло сердце. Он слишком стар для таких треволнений. Но надежда затеплилась в его душе, гоня прочь сомнения и ненужные страхи.
– Вы ее мать? – коротко спросил он, обращаясь к Дульсии и заранее зная ответ.
– Нет, конечно, – фыркнула Дульсия. – Вам, видимо, нужна Нэн, но вот уже много недель, как от нее ничего не слышно. Она говорила, что девочка – дочь ее сестры. До вас ею никто не интересовался.
Элли подошла поближе к леди Саммервилл, и они молча и с любопытством стали рассматривать друг друга. Эмма подняла руку и заправила за ухо девушки непослушный локон. Как ни странно, Элли не сделала и попытки уклониться, хотя обычно никому не позволяла прикасаться к себе.
– Может, она называла ее как-нибудь еще, кроме Элли? – спросил Джон, пытаясь не выказать охватившего его волнения.
– Вроде нет. Нэн обращалась к ней вроде бы «Эллен», но здесь все зовут ее просто Элли, дочка Нэн.
Эмма вздрогнула, услышав это, и повернулась к мужу.
– Эйлин? – возбужденно проговорила она. – Может, они звали ее Эйлин? Джон, нет, этого просто не может быть… ведь она мертва, как и ее мать!
При этих словах девушка нерешительно отступила назад. Широко раскрыв глаза, она стояла и смотрела на леди Эмму.
Заметив ее реакцию, баронет снова обратился к ней:
– Эйлин? Так тебя зовут?
Элли с трудом сдерживала рвущиеся наружу слезы. Она переводила взгляд увлажнившихся глаз с сэра Джона на его жену и обратно. Элли не знала этих людей, видела их впервые в жизни, но произнесенное ими имя вдруг заставило воскреснуть в памяти давно забытые картины из прошлого. Муж Нэн глумился над Элли, высмеивая ее имя при каждой возможности, но то, что сейчас девушка начала вспоминать, относилось к еще более раннему ее детству. И внезапно Элли стало страшно.
– Эмма, я не хочу вселять в тебя пустую надежду. Возможно, мы оба делаем слишком поспешные выводы. Я пошлю человека на поиски родителей девушки или тех, кто ими назывался. Но будь я проклят, если это не глаза Ричарда! Ирландский муж твоей сестры был чертовски красив.