– Не беспокойтесь, об этом я позабочусь. И еще. Знаете ли вы, куда направился мой супруг? Он что же, возвратился после исполнения своего обещания в Нант, или же он…
– Он возвращается в Дампьер, где ему предстоит дожидаться воли Его Величества. Король покинет Нант завтра при любых обстоятельствах. Его путь будет лежать через Шатобриан, Витре, Лаваль, ле Мане, Шартр и Рамбуйе, а нам предписано догнать его и присоединиться к свите. Путешествие займет по меньшей мере три недели.
– В таком случае я заеду в Париж. Мне нужно взять украшения, они мне могут очень понадобиться, но заскочу туда лишь на минутку и тут же отправлюсь дальше, на восток.
И она пустилась в путь в опаленные жарким солнцем последние дни августа 1626 года, под стрекотанье стрекоз, блеснувших крылышками в поднятой пыли, и гудение пчел. Гордая и надменная…
Возвращалась она обратно по заснеженной дороге под низким хмурым небом. Минувшие два года она едва заметила – пронеслись они словно один день: в Лорене ей был оказан теплый, радушный прием.
Пребывая в пределах суверенного герцогства, она вновь испытала чувство приятного удивления: то был совсем другой мир – такой спокойной показалась ей здешняя жизнь. Суровое, столь любимое Марией очарование Бретани было прямой противоположностью этому приветливому краю. Тучность виноградников и хлебных полей являли собой поразительное благополучие Лорена. Воздух был напоен запахом спелой мирабели, в окнах сельских домов сверкали стекла, и нигде не были заметны следы нищеты.
Еще лучше обстояли дела в Нанси, большом и богатом торговом городе, где для нее широко распахнул свои двери великолепный дворец, в котором герцог Карл IV и герцогиня Николь приняли ее как ближайшую родственницу, кем, собственно, она и была. Замужество за герцогом Лоренским Шеврезом из дома Гизов наделяло ее статусом их кузины.
По правде говоря, к любезности, пускай и напускной, выказанной при встрече герцогиней Николь, весьма скоро примешался налет недовольства, как только та заметила, что муж ее не устоял перед чарами явившейся к ним сирены, а их безмятежное до той поры супружество почти пошло прахом. Поскольку Мария долгое время была лишена чувственной близости, ей не составило особого труда сделать Карла своим любовником.
И нельзя сказать, что без удовольствия! В свои двадцать один год – на пять лет моложе ее, на четыре моложе своей супруги – это был красивый молодой человек: светловолосый, высокий и мускулистый, со скуластым широким лицом, живыми голубыми глазами и крупным носом. Любезный, словоохотливый и недалекий, охотно ухватившийся за предложение дяди – герцога Генриха – взять в жены его дочь Николь вместе с титулом принца-консорта. О чем Николь, став полноправной герцогиней и не питая ни малейших иллюзий, сказала со вздохом: «Увидите, у этого повесы все пойдет прахом!»
У страстно влюбленного Карла для соблазнения красавицы-кузины было все, а та не только не воспротивилась его вниманию, но, напротив, лишь полнее распахнула перед ним арсенал своих прелестей и вскоре обладала даже большей властью над ним, нежели его супруга-герцогиня.
И потекли нескончаемые празднества, балы, поединки, концерты, балеты, комедии невыезды на охоту. «Ей не составило никакого труда взбудоражить весь двор, по причине чего герцог Карл и его жена запустили дела, потерявший голову герцог принес ей в подарок хорошо знакомый герцогине бриллиант, а потому она назавтра же отнесла его назад принцессе». На самом деле все дело было в ее гордости, не позволившей ей принять отнятое у той, у которой она уже забрала мужа. Как бы то ни было, если раньше бедная Николь хранила тень надежды, то теперь иллюзии разлетелись в прах. Марии же, чтобы не быть обвиненной в бессердечии и корысти, проще было отказаться от бриллианта.
Едва ли не официально возведенная на престол герцогиня де Шеврез сладострастно вкушала атмосферу этого бесконечного праздника, королевой которого и являлась.