А потому важное предупреждение: эликсир вечности ни в коем случае нельзя принимать чаще пяти раз за всю жизнь, и перерывы между приемами должны быть как можно длительнее.
Тому же, кто не придерживался этих указаний, так как не прочитал своевременно данных предостережений, и уже страдает от последствий эликсира, остается последняя надежда: драконье масло. Не менее пяти капель, добавленные для лучшего усвоения в густое вино или пряное блюдо и принятые внутрь, незамедлительно сведут на нет по крайней мере одно действие эликсира, а именно – продление жизни. Рецепт изготовления драконьего масла содержится в этом же трактате.
Само собой разумеется, что мудрый маг ни при каких обстоятельствах не будет перекраивать прошлое по своему разумению с помощью эликсира вечности. Всех остальных заклинаем: никогда не изменяйте прошлое! Даже малейшее отклонение в ходе истории может повлечь за собой непредсказуемые последствия.
Осмотрительному магу, советнику королей и государей, да послужит эликсир вечности приумножению его премудрости. Ибо подчас невозможно понять настоящее и будущее, не заглянув в прошлое».
Иерусалим, 1530
Месяц еще стерег звезды, словно пастух своих овец. Однако из-за гор уже потихоньку начало вставать солнце, золотя своими лучами пустыню и город, венчавший гору, будто драгоценный камень царскую корону. Это был не какой-то обычный город. Это был Город, земной центр веры. Когда-то здесь стоял храм, в котором хранился ковчег Завета. Здесь правили царь Давид и царь Соломон. Здесь будет вершиться Страшный суд над людьми. Этот город был горним, великолепным Иерусалимом, обителью мира и покоя. Во всем мире не сыщется более красивого вида.
Так, во всяком случае, думал старый Мелеахим. Медленно, размеренно, шаг за шагом ступал он по пыльной дороге, спускающейся к подножию холмов и ведущей в город. Он вышел из своего дома в маленькой деревушке, запрятанной далеко в горах, еще задолго до того, как месяц завершил свой небесный путь. И вот наконец после долгой и утомительной дороги он добрался до цели. Пред ним возвышались мощные стены Иерусалима, до которых было не больше получаса ходьбы.
Мелеахим остановился, вытер пот со лба и слезящиеся глаза. Он был стар, уже за шестьдесят. Еще ребенком он каждую неделю сопровождал своего отца, искусного гончара, на базар. Отец его давно умер. И теперь он сам изготавливал глиняные миски и кувшины и приносил их каждую пятницу на базар. Вот уже более полувека проделывал он этот путь. И всякий раз при виде стен Иерусалима на его глаза наворачивались слезы. Это были слезы умиления от небесной красоты Города, слезы благоговения пред святостью храма, даже если от него остались одни руины. И слезы печали от векового порабощения и чужеземного владычества. Какие только завоеватели не приходили в Иерусалим – сначала вавилоняне, потом римляне, крестоносцы и вот теперь мусульмане-арабы. И все же старый гончар был уверен, что в один прекрасный день Священный Город вновь будет принадлежать израильскому народу, храм будет восстановлен, а ковчег Завета опять вернется на свое законное место. Пусть даже внуки его внуков не доживут до этого. Все равно рано или поздно это случится. Тогда весь мир подивится силе и величию Единственного и Всемогущего.
Мелеахим поставил на землю свои узлы. Глиняные кувшины и миски были тяжелыми, и он натрудил себе плечи. Было совсем рано, настолько рано, что на башнях городских стен еще горели сторожевые огни. В их неверном отблеске он мог различить янычар, охранявших стены и поджидавших скорую смену. Их фигуры четко выделялись на фоне серебристого утреннего неба, они казались совсем маленькими на большом расстоянии и безобидными, словно мухи. Казались. Потому что на самом деле янычары были единственными, кого боялся гончар, проделывая раз в неделю свой обычный путь.