Это расстояние, если постараться, можно преодолеть за один дневной конный переход. Солнце уже опускалось за край этой безмолвной и казавшейся бесконечной равнины, когда им повстречались первые камышовые крыши хат, окружающих главную усадьбу Берхольского.
Адам, хмуро прикидывавший, каким образом лучше повести разговор с князем Голицыным, поначалу не расслышал стука копыт и встрепенулся лишь от громкого крика, разорвавшего тишину степи. Один из солдат со звоном выхватил саблю из ножен. По направлению к ним мчался великолепный жеребец с всадником, чьи длинные волосы развевались на ветру. Вскинутая рука размахивала кремневым пистолетом.
Невольно Адам потянулся за своим оружием, но тут же с удивлением увидел, что это не разбойник-самоубийца, решившийся в одиночку напасть на тринадцать вооруженных людей, а женщина в широкой раздвоенной юбке. Он приказал остановиться и с нескрываемым любопытством стал ждать приближения всадницы.
— Прошу простить, что пришлось кричать вам, — громко проговорила она приблизившись. — Но вы направлялись к тому оврагу, — махнула она рукой в сторону узкой полоски кустарника. — Вам еще не видно. В овраге скрывается волк. Этот злодей за последние три дня зарезал двух лошадей. Я подозреваю, что он бешеный.
Женщина говорила по-русски, и Адам ответил на том же языке.
— Почему его до сих пор не пристрелили? — воскликнул он, пытаясь оправиться от потрясения, которое, без всякого сомнения, произвела на него необычная всадница.
— Я как раз и собираюсь этим заняться, — снова взмахнула она пистолетом и дружески улыбнулась. — Крестьяне слишком боятся бешеных волков. Вы можете объехать овраг, он кончается примерно через полверсты к востоку. Или, если угодно, подождите, пока я его пристрелю, и можете ехать прямо.
Некоторое время Адам в полной тишине разглядывал молодую женщину, пораженный выражением ее больших, сияющих глаз на загорелом лице. Оно приковывало взгляд своей необычной красотой. Широко расставленные, немного крупноватые брови, прямой, точеный нос, белоснежные, хотя и чуть неровные зубы, отчего ее улыбка приобретала слегка насмешливое выражение. Твердый подбородок с глубокой ямочкой; крупный, породистый рот; темно-каштановые волосы, растрепавшиеся от ветра, закрывали узкие плечи. Необычный костюм всадницы выглядел потертым и был так пропылен, словно она провела в седле много часов. Она восседала на своем величественном жеребце с такой легкостью, словно на пони; посадка ее была грациозна. Одна рука сжимала свободно опущенные поводья. В другой она держала пистолет, тот самый, которым она указывала им дорогу с уверенностью опытного стрелка.
— Очень любезно с вашей стороны, госпожа… э-э-э, — озадаченно протянул Адам,
— Софья Алексеевна Голицына, — дружелюбно откликнулась она. — Не обращайте внимания. Это займет не больше четверти часа. Я точно знаю, где его искать.
Она повернула коня, и Адам, пораженный этой случайной встречей, пришел в себя. Неужели она всерьез полагает, что отряд императорской гвардии будет держаться на расстоянии, в то время как какая-то девчонка отправляется сражаться с бешеным волком! Но кажется, так оно и есть. Резко развернувшись, он схватил се коня под уздцы.
— Прочь! — Хлыст засвистел и ожег ему руку. — Как вы смеете! — В одно мгновение улыбчивая дружелюбная молодая женщина превратилась в неистовую фурию; сияющие глаза потемнели от гнева. Она вновь вскинула хлыст, и Адам, предупреждая новый удар, невольно выхватил его у нее из руки.
— Постойте, — попытался он объясниться, но женщина едва заметным движением коленей пришпорила коня. Тот взял с места в галоп раньше, чем Адам успел договорить фразу, и понесся в сторону оврага.