В отчаянной попытке сохранить здравый смысл Эмили пыталась убедить себя, что эта встреча не сулит ничего романтического. Скорее всего ей предстоит расстаться и с драгоценной перепиской, ставшей за последние несколько месяцев самым важным в ее жизни.
А ужас заключался в том, что во время своего пребывания у Гиллингемов — в столь близком соседстве — Траэрн непременно услышит какой-нибудь скользкий намек на несчастное происшествие в ее прошлом. Разумеется, хозяйка дома, где он будет гостить, леди Гиллингем, как и вообще все в Литл-Диппингтоне и в округе, прекрасно осведомлена о страшном пятне на репутации Эмили. Хотя все случилось пять лет назад и теперь разговоры уже поутихли, но никакой тайны ни для кого не было.
Эмили пыталась рассуждать здраво. Рано или поздно — если Саймон Траэрн задержится в их краях надолго — кто-нибудь непременно упомянет о происшествии.
— Черт подери! — довольно громко произнесла Эмили, нарушив тишину библиотеки, и поморщилась от своих неженских слов.
Одним из не слишком приятных последствий длительного уединения в большом доме в обществе одних только слуг было то, что она заимела некоторые дурные привычки. Например, когда ей того хотелось, могла свободно выругаться, как мужчина. Эмили мысленно приказала себе следить в беседах с мистером Траэрном за своей речью. Она была уверена, что такой человек, как он, с его утонченностью чувств сочтет ее привычку к резким выражениям совершенно недопустимой для женщины.
Эмили тяжело вздохнула. До чего же трудно будет соответствовать высоким требованиям Саймона. И она виновато подумала: а не ввела ли она его в некоторое заблуждение относительно своих собственных духовных качеств — утонченности и ума.
Она порывисто встала и подошла к окну, обращенному на цветник. Эмили и в самом деле не знала, радоваться ей или отчаиваться из-за письма Траэрна. Она чувствовала себя так, словно стояла на краю глубокой пропасти.
Саймон Траэрн приезжает в Литл-Диппингтон. Это никак не укладывалось у нее в голове. Потрясающие возможности и риск будоражили воображение. Он не написал, когда прибудет, но похоже, что в скором времени. Наверное, через несколько недель или в следующем месяце.
Может, ей лучше изобрести срочный визит к какой-нибудь дальней родственнице?
Нет, она не переживет, если упустит такой шанс. Пусть даже потом все рухнет. О, как ужасно, что приходится бояться встречи с человеком, которого любишь.
— Черт подери! — повторила Эмили и обнаружила, что улыбается как идиотка, хотя ей хочется плакать.
Напряжение стало почти невыносимым. Она вернулась к большому столу и дочитала письмо Траэрна до конца:
«…Благодарю Вас за экземпляр Вашего последнего стихотворения» Мысли во мраке перед рассветом «. Я прочел его с большим интересом и должен Вам сообщить, что особенно меня потрясли те строки, где Вы рассматриваете поразительное сходство между треснувшей вазой и разбитым сердцем. Очень впечатляюще. Надеюсь, к тому времени, как Вы получите это письмо, у Вас уже будет положительный отзыв от издателя.
Всегда Ваш С. О. Траэрн».
Теперь Эмили знала, что вряд ли решится поспешно уехать к несуществующей родственнице. Будь что будет, но она не в силах устоять перед возможностью встретиться с человеком, который так понимает ее поэзию и назвал ее стихи очень впечатляющими.
Она аккуратно сложила письмо Саймона и спрятала за корсаж своего бледно-голубого утреннего платьица с завышенной талией. Быстро взглянув на часы, она поняла, что пора возвращаться к работе — ей предстояло сделать еще очень много, прежде чем отправиться на очередное заседание Общества литературных четвергов.
Разобрав уже половину почты, Эмили наткнулась на письмо с очередным отказом издателя. Она сразу узнала конверт, ибо получила уже немало таких писем.