У Морозини на этот счет не было никаких сомнений…
Сентябрь радовал мягкой погодой. Полчища туч, плывущих на восток, оставляли за собой голубые просветы, сквозь которые лился солнечный свет. Желая украсить последнее земное путешествие Эндрю Килренена, горы надели свой самый прекрасный и – увы! – недолговечный наряд: скоро, очень скоро туманы и снегопады уже недалекой зимы сорвут его. В удивительнейшую симфонию сиреневых, фиолетовых, серых и синих тонов вдруг вплетались, будто драгоценные цветки, золотые нити осенней листвы – то соломенно-желтой, то огненно-красной.
Процессия подошла к полуразрушенному подъемному мосту, за которым возвышались могучие, обитые стальными гвоздями ворота, и Альдо понял, что теперь самое время догнать провожающих, если только он хочет присутствовать при церемонии последнего прощания. Он наклонился за букетом синеголовника, который перед этим положил возле себя на землю – цветы были одного цвета с гербом старого лорда, – но морщинистая рука опередила его.
– Хорошо придумали с цветочками, – произнес старческий дребезжащий голос. – Герб Шотландии, не так ли?
И в самый раз подходят старому Эндрю. Может, они утешат его хоть немного, а то горько ему оставлять свое имя и дом этим людишкам…
Морозини повернул голову и увидел маленького старичка, землистое лицо которого было настолько шершавым, что, казалось, было сделано из пергамента. Из-за своего роста незнакомец показался князю сперва каким-то гномом, обитателем вересковых пустошей. На нем была юбка из шотландки, а на голове сине-красный колпачок – родовые цвета клана. От старичка за версту разило кайенским перцем, так что не оставалось сомнения в том, что облачен он в свой парадный костюм, который извлекается из сундука лишь в самых торжественных случаях. Три раза чихнув, гном отошел в сторону и встал с подветренной стороны.
– А вы полагаете, что покойный лорд нуждается в утешении? – осведомился Альдо.
– Еще бы! Спрашивается, что ему мешало самому настрогать наследников, вместо того чтобы полжизни бороздить моря и океаны? Женись он на Флоре Мак-Нейл, так было бы у него все в порядке по этой части.
– А кто это – Флора Мак-Нейл?
– На ней хотел женить лорда его отец, старый Ангус.
Сознаюсь, что красотой она не блистала, зато здоровье у нее Пока Альдо предавался этим размышлениям, внизу, на берегу, четверо самых сильных матросов с «Роберта Брюса» и четверо крепких крестьян с мускулистыми ногами, облаченных в юбки в красно-зеленую клетку, подняли на плечи тяжелый кедровый гроб и понесли его, чтобы поместить в подземном склепе древнего баронского замка. Два волынщика в национальных костюмах задули в волынки, и печальные пронзительные звуки словно бы подхватили только что смолкший унылый плач сирены. Волынщики зашагали впереди гроба, остальные двинулись за ними следом. Одинокий наблюдатель по-прежнему издали следил за людьми, что карабкались теперь вверх, осыпая по дороге камни. Подъем к замку был достаточно крут, но удивительно гармонировал с самим замком – и мощные стены, и грубые ступени были высечены из одной и той же скалы, и казалось, будто суровая стена стекала вниз оплывами ступеней. Замок Килренен представлял собой могучую высокую четырехугольную башню, построенную в XII веке и напоминавшую шотландского солдата, отважившегося на штурм небес. У ее подножия располагались хозяйственные службы и часовня, которые кое-где еще были окружены крепостной стеной, призванной в прежние времена служить защитой от врагов. Сейчас замок ждал последнего из своих сыновей по прямой линии. Племянники, шедшие за гробом, которые станут теперь первыми в роду, не стоили и его мизинца. У Морозини на этот счет не было никаких сомнений…
Сентябрь радовал мягкой погодой.