– Да какой ты истребитель!
– Я, товарищ инженер первого ранга, хороший истребитель!
– Во-от как? Ну, пойдём, «хороший истребитель»… Вот твоя машина, лейтенант. Я тебе сейчас покажу, какой ты «истребитель»! Готовь машину.
Через десять минут я пристроился к нему справа сзади на старте, прогазовывая двигателем. Двигатель работал устойчиво. Он обернулся и махнул рукой. Начали разбег, одновременно оторвались, я держался в десяти метрах и повторял все его манёвры. «Сергей? Что делать будем?» – «Побеждать! У истребителя только этот путь!»
Александр Иванович обернулся и подал команду расходиться. Так, правый вираж и горка, затем ещё один вираж и ищу глазами «противника». Вон он, красноносый. И он ниже меня! Атакую! Облегчаю винт и аккуратно накладываю марку прицела на него. Он резко уходит вправо на вираж, а я делаю боевой разворот, опять оказываюсь выше него и сзади, подныриваю под него и атакую сзади снизу. Кажется, он меня потерял, потому как начал сваливать самолет вправо-влево, а я сбросил скорость и прилип к нему сзади, повторяя все его манёвры. Повисел около минуты и вышел слева сзади в десяти метрах: занял место ведомого. Тут он меня увидел. Я руками показал, чтобы он атаковал меня сзади. Слежу за ним, и когда он вышел на дистанцию открытия огня, кручу бочку одними элеронами и чуть выпускаю закрылок, он проскакивает надо мной, полный газ – и я уже в него в хвосте, немного вниз, набор скорости, вверх – и он у меня в прицеле, а я вне просматриваемой зоны. Он сбросил обороты, я пристраиваюсь сзади слева. Показывает рукой, что всё, на посадку. Сели, заглушил двигатель, побежал к его самолёту.
– Товарищ военный инженер первого ранга! В воздушном бою условный противник трижды условно сбит. Разрешите получить замечания!
– А не простой ты мальчишка! – сказал Филин и протянул мне руку. – Александр Иванович меня зовут. Извини, что не поверил Валерию Павловичу! Драться и водить самолёт ты умеешь. Осталось научиться быть испытателем.
– Я – постараюсь!
– А что ты сделал, что я проскочил?
– «Кадушку»! Бочку одними элеронами и чуть отдал закрылок, и тут же его убрал!
– Интересный маневр! Где ж ты этому научился?
– Не знаю. Просто люблю летать!
Нас обступили летчики, многих из них я знал по фотографиям: Супрун, Коккинаки, Ершов.
– Иваныч, это тебя этот пацан гонял?
– Он! Вот прислали на мою голову!
– Давай его ко мне!
– Нет, Степан, его Палыч нашёл для себя.
– Да он его угробит! Сделает из него воздушного хулигана! А я из него воздушного бойца сделаю!
– Это тебе, Степан, у него учиться надо! С тобой мы на равных дерёмся, а у него совсем другой почерк. И совершенно неожиданный. Он дерётся на вертикалях. А стреляешь хорошо, лейтенант?
– От двадцати четырёх и выше. Несколько раз тридцать было.
– Некисло! Воевал?
– Я только училище закончил, досрочно выпустился!
– Ну да, я, когда читал его лётную книжку, чуть его не выгнал! Присылают сопляка в испытатели!
– Тебя зовут-то как? Меня Степан!
– Андрей меня зовут, а вы – Степан Супрун!
– Смотри, знает!
– Ну, товарищи, вы – знакомьтесь, – резюмировал Александр Иванович, – а я пойду, дел невпроворот. Андрей! Зайдёшь в финчасть, встанешь на довольствие. Устроился-то где? А! У бабы Дуси! С жильём – напряжёнка, но что-нибудь придумаем. Владимир! Пока Палыча нет, возьми на себя обучение. В первую очередь: слепому полёту и вторым пилотом на тяжёлых самолётах.
– Есть, товарищ командир!
С уходом командира разговор переместился в курилку. Неожиданно меня спросили, как мне понравилась «десятка».
– Движок – слабоват, форсаж – короткий, вооружение – слабое, нет радиостанции, неудобный выпуск закрылка, ручная уборка и выпуск шасси, неудобно расположен механизм триммеров, слишком низко расположен компас и авиагоризонт.
– Уппсс! Вот это анализ! С одного полёта! Четырёх ШКАСов ему мало! А как ты представляешь себе истребитель?
– В первую очередь – цельнометаллический, мотор – 2–2,5 тысячи сил, винт регулируемого шага, закрытый выступающий фонарь, без гаргрота, носовая стойка шасси. Пушки: две или три, и пристрелочный пулемёт или пулемёты. Мощная приёмо-передающая станция, гироскопический полукомпас, радиокомпас, зеркала заднего обзора, управление двигателем полуавтоматическое с одной рукояткой управления. Электрическое или гидравлическое шасси. Скорость – около 700 км/ч. Высотность – до 12–14 километров.
– Ничего себе – требования! С какого перепугу?
– Так ведь драться придётся с немцами. Про Ме-109 я уже слышал. Про Ю-86 – тоже.
– Ты про Испанию?
– Да.
– Но двигателей у нас таких нет!
– Почему? А М-82? Только они его опять карбюраторным делают, а нужно впрыскивать топливо, как в дизеле, через форсунку. Отдельно пусковая форсунка во всасывающем патрубке, а отдельно – маршевые в каждом цилиндре. Мощность и устойчивость работы повысится.
– Надо будет тебя к нашим двигателистам подвести. Впрочем, И-180 где-то твоим требованиям удовлетворяет…
Подошёл ещё один очень интересный человек: Пётр Стефановский.
– Говорят, нашего полку прибыло? А ну, поворотись-ка, сынку! – На фоне огромного Стефановского я выглядел совсем худеньким. – Воробышек! Как таких в авиацию берут!
– Да ты посиди, послушай, что молодёжь говорит! – сказал Коккинаки и слово в слово повторил мои слова про истребитель.
– А что, на таком бы и я полетал с удовольствием. Однако, товарищи! Время!!! Соловья баснями не кормят! Айда в столовую!
– Мне сначала надо в штаб, на довольствие встать!
– Ну, давай, беги, а нас вон там найдёшь, – и показали на одноэтажный домик в тени деревьев.
Побегав по кабинетам в штабе, получил назначение в третью эскадрилью, командиром у меня стал Коккинаки. Поел в столовой и пошёл в класс. Там меня усадили за карты, схемы, наставления. Через часа полтора подошёл Владимир Константинович и принял у меня зачёты по знанию района. Повел в раздевалку, показал мой шкафчик. Там висел шлем, реглан, меховой комбинезон.
– Одевайся. Сходим в зону, посмотрим, как у тебя слепой полёт получится.
Взлетели на УТИ-4. Вышли в зону, меня немного потряхивало. Неожиданно раздался голос Сергея: «Да не волнуйся ты так! Ничего сложного. Ты в зоне, доложись!» Доложился.
– Закрывай шторку!
Рука сама дернулась и включила освещение, затем закрыла шторку. Левая рука вытащила и положила на колено планшет, и пальцем Сергей мне показал точку на карте. Я совсем об этом забыл. Тут же послышался голос Владимира Константиновича: «Сколько до поворота?» – «Три минуты двадцать!» – «Добро!»
Смотрю на компас, авиагоризонт и часы, энергично поворачиваю, ложусь на новый курс. Чуть поправляю самолёт, уже успокоился и даже немного расслабился. Сзади послышалось:
– Возьми поправку на ветер пять градусов влево!
– Есть!
Подходим к повороту, докладываю о нем и также быстро поворачиваю. С полётом по прямой я освоился, а вот как снижаться? «Тоже по прибору! Задаёшь глиссаду по авиагоризонту и идешь вниз!» Третий поворот! Докладываю, что начал снижаться и занимать эшелон 2000 метров. Уппсс! Температура ползёт вверх, приоткрыл заслонки, вышел на 2000, выровнялся. Сзади:
– Открывай шторку! Сравни место по счислению и истинное!
– Уклонился метров на двести вправо!
– Это ты ветер не учел! Скажи спасибо, что я тебе помог! Полётное задание надо читать внимательнее! Но для первого раза – совсем неплохо! Пошли домой!
На разборе полёта Владимир Константинович рассказал, как надо, ещё до облачности, рассчитывать снос. Я спросил у Сергея, почему он мне не подсказал? Он ответил, что специально не подсказывал, иначе Владимир Константинович догадался бы, что ты в облаках летал. А у тебя в лётной книжке только полёты в простых метеоусловиях. А я об этом даже и не подумал! В столовой мы сели за стол к Стефановскому.
– Ну как Воробушек? – задал он вопрос Владимиру Константиновичу.