Он мысленно ломал себе руки.
Это не могло остановиться здесь! Нет, не сейчас!
Все его горе и его любовь и ненависть к себе привели его сюда, так близко к тому мгновению…
Это не должно кончиться сейчас!
Затем он двинулся в гостиную, где ноги его вышагивали, губы извергали проклятья, а сам он — ждал.
Дверь открылась.
Она всматривалась в него, и слезы смешались с размазанной тушью на ее щеках.
«! черту к иди и Ну», — ответил он. «! ухожу Я», — сказала она. Она шагнула в прихожую, закрыв дверь. И торопливо повесила пальто в шкаф.
«. считаешь так ты Если», — сказал он, пожав плечами.
«! себя кроме, ком о ни думаешь не Ты», — крикнула она.
«! ребенок как, себя ведешь Ты», — сказал он.
«! прощения попросить бы хотя мог Ты»
Глаза ее сверкнули, как изумруды, сквозь пронзающий разряд, и она опять была живой и прекрасной. Мысленно он ликовал.
Изменение пришло.
— Ты мог хотя бы попросить прощения!
— Я прошу прощения. Я виноват, — сказал он, сжав ее руку так, что она не смогла бы ее вырвать, даже если бы и хотела. — Виноват. А как сильно, ты никогда не узнаешь.
— Иди ко мне, — и она подошла.