Политическая наука 1 / 2015. Партии в соревновательных и несоревновательных политических системах - Коргунюк Юрий Григорьевич

Политическая наука №1 / 2015

Представляем номер

В ХХI в. партии стали неотъемлемым элементом практически любого политического режима – неважно, соревновательного или несоревновательного, демократического или авторитарного. Даже партиям из однопартийных систем уже не отказывают в праве называться так лишь на том основании, что они не соответствуют стандартам, принятым в демократических странах. Пришло понимание, что и в несоревновательных (малоконкурентных, неконкурентных и совершенно авторитарных) режимах политические партии тоже выполняют некие функции, пусть и «вредные» – связанные не с контролем общества над властью, а, наоборот, с подчинением органов представительной власти правителям-автократам.

Как и большинство политических институтов, партии очень гибки и адаптивны. Они делают только то, на что существует запрос в их «среде обитания», и только в той степени, в какой этот запрос действительно существует. Те функции, которые не востребованы, довольно быстро отмирают (или трансформируются), но на смену им нередко приходят новые, которые в иные времена даже представить было невозможно.

Так, некогда партии тоталитарных стран взяли на себя обязанность (или право) воспитывать подрастающее поколение и осуществлять «контроль за умами», выступая также в роли социального лифта для выходцев из малообразованных классов. Зато функция организаторов избирательных кампаний и инициаторов реальной общественной дискуссии атрофировалась у таких партий практически полностью.

Однако набор функций, выполняемых партиями, подвержен изменениям не только в авторитарных режимах и новых демократиях, но и в странах с развитой политической культурой. Например, в Европе с 1950‐х годов отмечается тенденция к «американизации» партий, сопровождаемая постепенной атрофией идеологической и представительской функций и превращением партий из громоздких централизованных «армий» в своего рода брокерские конторы – именно эту тенденцию О. Кирхаймер обозначил как переход от массовой партии к так называемой catch-all-партии.

Представляемый номер посвящен эволюциям партийных функций под влиянием политической и институциональной среды, а также в зависимости от того, в условиях каких режимов – соревновательных или несоревновательных – вынуждены действовать партии.

В рубрике «Состояние дисциплины: Исследования политических партий» рассмотрены проблемы, с которыми сталкиваются партии всего мира и почти при любом типе политического режима.

В статье Н.В. Гришина, затрагивающей тему электоральной функции партий, крайне негативно оценивается тенденция к наделению партий статусом исключительных участников избирательного процесса. По мнению автора, подобная практика – не просто «сопутствующее явление», но институциональный атрибут недемократических режимов, и если в развитых странах, где она так или иначе компенсируется, тяжелых антидемократических последствий удается избежать, то в странах, только вступивших на путь демократизации, под вопросом оказывается существование других субъектов электорального процесса – непартийных политических ассоциаций и избирательных объединений – и, как следствие, демократии в целом.

А.М. Гришина рассматривает возможность применения к анализу деятельности партий теории «организационной эффективности». Такую эффективность она предлагает оценивать в зависимости от того, насколько хорошо партии выполняют функции рекрутирования и мобилизации, т.е. как они привлекают сторонников и единомышленников. Делая обзор существующих в рамках означенной теории моделей, автор приходит к выводу о целесообразности использования при оценке организационной эффективности политических партий инструментария сразу нескольких моделей, в первую очередь – ситуационной и ресурсной.

Б. Магалони и Р. Кричелли анализируют основные подходы к изучению причин экспансии однопартийных режимов во второй половине ХХ – начале ХХI в. Констатируя, что установление однопартийных систем помогает выживанию автократий, способствуя мобилизации масс либо налаживанию переговорного процесса между элитами, авторы вместе с тем отмечают, что выявление этих функций еще не объясняет причин появления такого рода систем. Рассматривая различные пути установления однопартийных систем (исходя из отправной точки транзита – был ли это милитаристский режим, анархия, демократия или режим с доминирующей партией), Магалони и Кричелли приходят к выводу, что наиболее распространенной формой режимных изменений на протяжении последних пяти десятилетий являлись переходы от одного типа авторитаризма к другому. Авторы также ставят задачу построения всеобъемлющей теории, описывающей условия, которые способствуют возникновению и падению однопартийных режимов.

В рубрике «Идеи и практика. Контекст: Партии в демократиях и недемократиях» анализируются изменения в структуре партийных функций, произошедшие за последние несколько десятилетий как в развитых (Германия), так и в «молодых» демократиях (Мексика, Южная Корея), а также в тех странах, называть которые демократическими пока рано (Казахстан).

А.В. Белинский приходит к выводу, что за последние 20 лет политические партии Германии претерпели радикальные системные изменения и сегодня для них характерны деидеологизированность и «американизация» избирательных технологий – со ставкой на пиар и имидж лидера. По мнению автора, в настоящий момент немецкие политические партии выполняют не столько представительскую, сколько посредническую функцию.

Р. Саква, рассматривая итоги произведенного в 2000‐е годы «переформатирования» российской партийной системы, приходит к выводу, что хотя режим и стал идентифицировать себя с одной крупной партией, однако действующая в стране система доминирующей власти не позволила сложиться в РФ доминантной партийной системе. По его мнению, «Единая Россия» и ее сателлиты служат инструментами скорее политической мобилизации, нежели представительства. Вместе с тем, полагает автор, дуалистический характер политического устройства России (имеется в виду пропагандируемая Р. Саквой идея о расхождении между «административным режимом» и «конституционным государством») способствовал развитию противоречий, которые сделали возможным усиление представительской роли партий.

В статье Чон Ён Цоя исследуются особенности политических партий Южной Кореи, в том числе специфика их участия в государственном управлении. Отмечается такая важная черта партийной системы страны, как регионализм (разные провинции поддерживают разные партии). При этом автор констатирует, что в последнее время региональная составляющая в южнокорейской межпартийной конкуренции сокращается, уступая место идеологическому размежеванию между консерваторами и либералами. Чон Ён Цой указывает также на отсутствие у основных партий страны готовности к компромиссу и способности решать проблемы страны путем взаимных уступок, что препятствует выполнению ими такой важнейшей функции, как согласование общественных интересов.

А.М. Гришина и Е.Ю. Мелешкина на примере Институционально-революционной партии Мексики изучили использование институтов – избирательного законодательства, неформальных правил и практик – для поддержания стабильности авторитарного режима и обеспечения доминирующего статуса партии-гегемона. По мнению авторов, долголетнему нахождению ИРП у власти во многом способствовало достаточно успешное выполнение ею функций представительства и социального патронажа в отношении широких слоев населения. При этом констатируется, что связанное с гегемонией ИРП институциональное наследие, в частности патронажные связи и клиентелизм, сильно осложняют консолидацию демократии на современном этапе развития страны.

Предметом исследования С.Н. Шкеля является роль кооптационной стратегии, взятой на вооружение Н. Назарбаевым с целью формирования устойчивых связей с элитами и различными социальными группами, в становлении партийной системы Казахстана. По мнению автора, опыт Казахстана подтверждает тезис, согласно которому институты сами по себе не влияют на авторитаризацию или демократизацию режима, а служат лишь инструментами политического лидера в его стремлении закрепить достигнутый уровень доминирования и обезопасить себя от рисков. С.Н. Шкель констатирует также, что инвестиции в создание «партии власти» («Нур Отан») и переход к пропорциональной несвязанной системе на парламентских выборах расширили кооптационные возможности режима и создали основы для его дальнейшей консолидации.