В назначенный момент робот возьмет рычаг управления и сильно потянет на себя. Рычаг перейдет в стартовую позицию, тепловое расширение замкнет контакт и начнется генерация гиперполя. Чтобы ни произошло с его мозгом во время первого прохода, это уже будет неважно. От него требуется одно – удержать рычаг долю микросекунды, тогда корабль вернется, и гиперполе исчезнет. Сбой невозможен. Мы проверяем его реакции и выясняем, в чем дело, если что-то разладилось.
Ронсон покивал:
– Вроде, логично.
– Логично? – с горечью переспросил Блэк. – А что можно выяснить по состоянию мозга робота? У него мозг позитронный, у нас – клеточный. У него металлический, у нас – протеиновый. Они разные. Их нельзя сравнивать. Но то, что они выяснят, или решат, что выяснили о роботе, станет обоснованием для запуска людей в гиперпространство. Чудовищно! Поймите, это не вопрос жизни и смерти, но возвращается нечто безмозглое. Если бы вы видели шимпанзе, вы бы поняли бы, о чем я говорю. Со смертью ясно – конец есть конец. Но это…
– Вы говорили об этом с кем-нибудь? – спросил репортер.
– Да. Они говорят то же, что и вы. Мэл, я против роботов, а остальное все чепуха. Вон, посмотрите на Сьюзен Кэлвин. Будьте покойны, она-то не против роботов. Специально прилетела с Земли ради эксперимента. Если бы за пультом был человек, она бы пальцем не шевельнула. А толку-то что!..
– Ха, – сказал Ронсон, – вы точку не ставьте. Здесь есть и еще кое-что.
– Что – «кое-что»?
– Кое-какие вопросы. С роботом мне понятно, Но почему такая секретность?
– В каком смысле?
– В прямом. Почему-то я не имею права посылать сообщения. Почему-то ни один корабль не может пролететь рядом. В чем дело? Как будто проводится еще один эксперимент. Люди о гиперпространстве знают, о том, чем вы занимаетесь, тоже знают. В чем же дело?
Блэк никак не мог успокоиться. Он злился на роботов, на Сьюзен Кэлвин и на воспоминания о потерявшемся роботе. Стоит ли, решил он, в конце концов, тратить эмоции на назойливого газетчика и на его назойливые расспросы? Посмотрим, как он отреагирует.
– Вы в самом деле хотите знать?
– Еще бы!
– Ну, что ж. До сих пор мы помещали в гиперполе предметы, в миллион раз меньше, чем наш корабль, и отправляли их в миллион раз ближе. Значит, то поле, которое мы хотим сгенерировать, окажется в миллион миллионов раз мощнее тех, с которыми мы имели дело. И как оно себя поведет, мы не знаем.
– То есть?
– Теория говорит, что корабль будет с абсолютной точностью доставлен к Сириусу и с той же точностью вернется обратно. Но какой объем пространства захватит «Парсек», сказать трудно. Мы мало знаем о гиперпространстве. Может быть, оно унесет весь астероид, с которого стартует корабль, и если наши расчеты неверны, он может и не вернуться. А может быть, и не только астероид.
– Конкретнее, – попросил Ронсон.
– Не знаю. Остается элемент статической неопределенности. Вот почему другим кораблям запрещено приближаться.
Ронсон с усилием сглотнул.
– А если оно дотянется до Гипербазы?
– Не исключено, – спокойно ответил Блэк. – Шанс невелик, иначе, поверьте мне, директор Шлосс не явился бы. Но некоторая вероятность есть.
Репортер поглядел на часы.
– Сколько осталось?
– Минут пять. Нервничаете?
– Нет, – сказал Ронсон, но тут же сел на стул и умолк.
Блэк перегнулся через ограждение. Истекали последние минуты.
Робот пошевелился.
Собравшиеся разом наклонились вперед, свет потускнел, чтобы стало виднее то, что происходит внизу, но это было лишь первое движение. Робот протянул руку к рычагу.
Блэк ждал последнюю секунду, когда робот дернет рычаг к себе. Все варианты того, что может произойти представились ему разом.
Короткий промельк, который обозначает уход и выход из гиперпространства.