И правильно, так и надо дураку сопливому, хамить не надо было. А вот тут... Тут кончается лесок и открывается прелестнейший вид. Вот моя деревня, вот мой дом родной. Во-он тот, шестой от угла, зелененький с белыми ставенками и наличниками, крыша железом крытая. Я ощутил какую-то совершенно детскую радость и, стараясь не потерять этого чувства, помчался к домам.
Вот я уже и у покосившегося заборчика. Тихо скрипнула калитка, я вошел во двор и увидел брата.
Он сидел на крылечке, привалившись к перилам спиной ко мне. Я тихо подошел к брату, явился пред его светлы очи, да только напрасно - брат спал. Я потряс его за плечо, тихонько позвал по имени. Он вздрогнул, разлепил глаза, тупо посмотрел на меня, отмахнулся, как от наваждения, и снова закрыл глаза.
- Мишка, мать твою! - не выдержал я. - Я голодный приехал, неужели ты дашь помереть с голоду родному брату?
Моя реплика подействовала лучше, чем ведро ледяной воды из колодца, которой я признаться уже собирался его окатить. Мишка подскочил, какую-то долю секунды еще пялился на меня, отгоняя сон, и наконец напрыгнул на меня, обхватил стальными ручищами, забарабанил лопатами ладоней по спине:
- Колюня! Колька, черт! Ты как здесь?
- В гости к тебе приехал, - ответил я, когда мы разомкнули крепкие братские объятия. - А ты спишь, и куда это Галка смотрит?
- Да никуда она не смотрит, - небрежно махнул рукой Мишка. - Она с детьми на юга укатила. А я один уже неделю сижу и еще недели три сидеть буду.
- Ты что это, серьезно?
- А то! Теперь-то мы с тобой гульнем по полной программе. Ты надолго?
- Дык... Недели на три, - улыбнулся я, и мы расхохотались.
* * *
- Ну, за встречу! - Мишка поднял грубый и довольно вместительный стопарик, влил в себя желтоватый самогон, крякнул и замер, прислушиваясь к ощущениям.
- Ты этот тост уже четвертый раз поднимаешь, - напомнил я, выждав, когда самогон прокатится по его пищеводу и осядет в желудке.
- Неправда, - возмутился брат. - Еще за баб пили.
- Угу, и за мир во всем мире. Только тоста мы с тобой всего три насчитали, а бутылка почти пустая.
- У меня еще есть, - умиротворенно сообщил брат и расплылся в такой улыбке, что смотреть на него без умиления было невозможно.
- Да я не об этом. Неинтеллигентно пьем, третий нужен. Может, кого свистнуть?
- Так эта... Ваську. Ну да, его баба с моей на курорт уехала, а мужик чахнет в одиночестве. Пошли?
- Пошли.
Сказано - сделано. Через десять минут мы усаживались за стол втроем. Васька с трудом унял голодный блеск в глазах, разлил остатки самогона, поднял стопарь.
- Давай, Василий, - подбодрил я. - Выдай нам свежий тост.
- Ну-у-у... - Вася поерзал на стуле, собрался с духом и выдал что-то новенькое: - За встречу!
Мишка, который, не дожидаясь окончания речи, запрокинул голову и методично вливал в себя мутно-желтое зелье, поперхнулся. Я так и не смог сдержать улыбки.
- Я что-то не так сказал? - покосился на нас Вася.
* * *
Солнце слепило даже сквозь сомкнутые веки, я открыл глаза, щурясь поднялся. Внизу на кухоньке Мишка стряпал что-то на завтрак.
- Привет, - бросил я от двери.
- Здорово, братишка, - заулыбался Мишка. Он оторвался от плитки и скворчащих сковородок, потянулся к шкафчику и зазвенел стопками. - Давай по чуть-чуть. С утра не выпил - день пропал.
- Погоди, - вспомнил я. - А Васька где?
- Васька? Да спит небось. Как он тебе?
- Хороший мужик. Так пойдем его разбудим, а уж потом вместе...
- Прав, как всегда, - хлопнул меня по плечу Мишка. - Пойдем.
Мы обыскали весь дом, но Васьки так и не нашли. На всякий случай мы прошлись по дому еще два раза, посмотрели на огороде, в сортире - никого. Пошли к Ваське домой, но на наши вопли откликнулась только соседская собака. Васька пропал!
* * *
Василий проснулся посреди ночи. Лежал он на лавке возле стола в соседском доме.