Свирепые сурды были отогнаны далеко от границ обитания племени. Молодые побеги кустарников, высаженных в начале сезона теплых дождей, вот-вот должны были дать первый урожай... И что-то случилось.
Сверхмозг вспомнил. Перед Смертью пришла Боль. Когда упал и задергал конечностями самец из Сухой рощи. Вслед за ним еще два монса упали в таких же судорогах, и Сверхмозг перестал видеть мир их глазами, хотя некоторое время еще продолжал ощущать их боль.
Так приходила Болезнь. Как всегда, как и прежде. Но в этот раз ее вспышка истребила большую часть племени, и Сверхмозг умер тоже. Он был мертв очень долго, так долго, что многое успел забыть, - тех, кого миновала болезнь и смерть от старости, оставалось совсем немного.
Сверхмозг осмотрелся. Это было так приятно: видеть все сразу, одновременно сотнями и тысячами пар глаз. На каменном плато осталась лишь одна семья, хотя пищи здесь хватило бы на большую стаю. В этот сезон отлично росли вкусные корни полуночника. А у Черной речки стало тесновато. Появилось много детенышей. Нужно было переселить две семьи с Черной речки на каменное плато. Этим Сверхмоэг занялся в первую очередь...
- Этот лес словно вымер, - сказала Маргарита. - Где же ваши монсы?
- Вы слишком торопитесь, Рита, - усмехнулся Лозинский, - Берите пример с Вениамина. Он ведь тоже впервые на охоте. Правда, Вениамин не азартен. Ему никогда не понять прелести погони. Ведь верно, Вениамин?
- Не знаю, - ответил Вениамин. - Возможно, ты прав. Просто любопытство.
- Любопытство? Тоже неплохо. Но не только монсы, насколько я понял, интересуют тебя в этом лесу.
- Мы могли бы идти гораздо быстрее, если бы не тратили время на разговоры, - холодно сказала Маргарита.
- Сегодня дождит, - быстро проговорил Вениамин, - ты уверен, что сумеешь заметить следы?
- Своего первого монса я выследил десять лет назад, - небрежно сказал Лозинский.
Он пошел быстрее, двигался упругим, длинным шагом, будто скользил по мокрой траве. Высокий и мощный, с черной курчавой бородой, Лозинский словно сделался частью этого первобытного леса.
Слева от них, шагах в трех, вдруг вспучилась земля. Здоровенный кусок дерна оторвался от своего ложа и понесся скачками меж деревьев. Лозинский быстрым движением перехватил вскинутую Маргаритой винтовку.
- Не надо. Тушканчики не наша добыча.
Маргарита с сожалением опустила оружие.
- Я чуть было не выстрелила.
- У вас отличная реакция, - похвалил Лозинский, - Однако этот выстрел мог стоить лицензии. Может быть, вы отдадите пока винтовку Вениамину?
- Нет, - сказали в один голос Вениамин и Маргарита.
- То есть, конечно, да, - произнес спустя секунду Вениамин, - если тебе тяжело...
- Мне не тяжело, - категорически отрезала Маргарита.
- Можно подумать, ты боишься оружия, Вениамин, - сказал Лозинский.
- Я его не люблю. Не хочу подвергать себя искушению. Не хочу убивать.
- Это не убийство, - терпеливо сказал Лозинский. - Не путай, Вениамин. Это охота. И не только. Санитарный отстрел. Монсы начинают болеть, когда их количество превышает экологический предел, и тогда их погибает гораздо больше.
- Кажется, начинается старый спор, - сказала Маргарита. - Мы опять теряем время.
Пока длилось Небытие, лес переменился. Перемены касались не только одичавших посадок полуночника или стволов пальм, вытянувшихся далеко в небо, - это не удивило Сверхмозг - ведь он проспал так долго. В лесу появились чужие, совершенно непохожие на все известное ему прежде. Пока еще Сверхмозг их не видел. Только ощущал их присутствие. Чужие не были похожи на тушканчиков, сурд и других обитателей леса. Они обладали разумом. Сверхмозг попытался включить их в нервную систему, но ничего не получилось. Сверхмозг был озадачен.