— Добрый вечер, ханум, — приветствовал ее Василий по-гречески… И получил сильный удар сапогом под коленную чашечку. Не дожидаясь второго удара, он выкатился из шлюпки, сразу принял низкую стойку. Девушка, издав пронзительный крик, выскочила следом и приземлилась напротив, тоже в низкой стойке. Василий решил не звать Пурдзана — с женщинами полагается справляться без посторонней помощи. Но бластер он не выкинул, у его противницы тоже могло быть оружие.
— Не думал, ханум, что в вашу гвардию берут женщин.
Василий улыбнулся и передвинулся чуть левее, к большому плоскому камню. Девушка молчала, не сводила с Василия глаз. Руки ее выписывали в воздухе медленные восьмерки. Вот левая голень Василия, наконец, уперлась в твердый край камня. Сделав обманный замах правой рукой, Василий резко поставил левую ногу на камень и, оттолкнувшись со всей силы, прыгнул. Он хотел сверху, из прыжка, достать девченку по голове правой ногой, но не успел — девченка, сгруппировавшись, прокатилась под Василием, и когда он приземлился, оказалась у него за спиной. Гадкая девченка. Василий почувствовал удар по позвоночнику — слабоватый, видимо, расстояние оказалось слишком велико. Не разворачиваясь, Василий лягнул назад левой ногой, специально замедлив скорость удара. Как он и ожидал, нога была тут же перехвачена. Моментально упав на руки, Василий лягнул правой ногой, на этот раз в полную силу. И, подтянув под себя ноги, развернулся к противнице лицом. Девушка согнулась пополам — удар пришелся ей в низ живота. Сейчас можно было пнуть ее в лицо, но Василий не собирался ее калечить. Собственно, он хотел только поговорить.
Галантность чуть не стоила ему жизни. Девушка распрямилась и снова оказалась в низкой стойке.
— Ханум… — начал было Василий, но тут в него полетел нож. Василий успел поймать нож за рукоятку, скорчил свирепую рожу и покрутил ножом у девушки перед носом. Потом вдруг зашвырнул нож назад, через плечо, и улыбнулся. От двух следующих ножей он просто уклонился и, скользнув на спину, обеими ногами снова лягнул девушку в низ живота. На этот раз он не стал ждать, пока она оправится от удара — оседлал ее, заломил руки за спину. Чем бы их связать? Нечем. От досады Василий выругался по-русски.
— Вы говорите по-русски, или только ругаетесь? — вдруг спросила девушка, тоже по-русски.
— Говорю, — ответил Василий, не ослабляя хватки, — моя мать воспитывалась в монастыре святой Параскевы.
— Моя тоже, — ответила девушка и обмякла, расслабилась. Василий на всякий случай продолжал ее держать.
— Вы, наверное, благородных кровей, — предположил он.
— А вы?
— Благородных, но не по матери.
Из-за шлюпки выскочил запыхавшийся Пурдзан.
— Помочь, Гирей-ага?
— Это женщина.
— А… — Пурдзан спокойно присел рядом.
Василий решил рискнуть и отпустил девушку. Она села по-турецки и стала как ни в чем ни бывало поправлять прическу. Отряхнулась.
— Вы один?
— Мы вдвоем.
— А ваши?
— Наши были в танках.
— Я про других.
— Неверные, — ответил за Василия Пурдзан.
— Они для всех неверные, — добавил Василий, — вы видели, что они сделали с монахами?
Девушка не ответила, только посмотрела на Василия как-то странно, хмуро. Оглянулась вокруг. Снова посмотрела на Василия.
— Хорошо, что я вырубилась. Эти, с ранцами, меня сбили с толку, я и врезалась. Они решили, что я мертвая. Остальные убиты?
— Нет. Остальные пропали. Только монахи почему-то убиты.
Девушка снова бросила тяжелый взгляд на Василия. Некоторое время все трое сидели молча. Небо стало быстро темнеть. Пурдзан поднялся, кряхтя:
— Покопаюсь в этой шлюпке. Лететь надо, Гирей-ага. Нехорошо здесь. И в деревне нехорошо. И в храме тоже.
Василий вдруг понял, что страшно устал и никуда не полетит.