Диллон изучающе уставился своими холодными глазами на Эйба:
– Пожалуй, я так и сделаю.
Трое мужчин, сидевших за столом, а вместе с ними и Джордж, проводили взглядами вышедшего из салуна Диллона.
– Это плохой человек, – сказал Фридман. – В нем есть что-то очень неприятное.
Джордж промокнул лицо платком. Он обрадовался уходу Диллона.
– С этими бродягами надо быть осторожным, мистер Голдберг, – сказал он. – От них всего можно ожидать.
Осушив бокал, Эйб покачал головой.
– Это не плохой человек. Он просто голоден, – сказал Голдберг.
Выйдя на улицу, Эйб скрылся в лавке.
Голдберг гордился своей лавкой. Она и правда была хороша. Там продавалось почти все, правда по чуть завышенным ценам. Но это устраивало покупателей. Все под одной крышей. Можно немного переплатить, чтобы не таскаться по жаре из одного магазина в другой. Эйб получал неплохой навар. Он не расшвыривал деньги и не хвастался ими. Он относил их в банк и помалкивал. Эйба в городе любили. С ним можно было торговаться, и если у покупателя хватало терпения, в конце концов Эйб сбавлял цену. Лавка Эйба была единственной в городе, где можно было поторговаться. Иногда людям нравится это делать.
Войдя в прохладную лавку, Эйб почуял гамму разнообразных запахов и улыбнулся. Его жена, которая была чуть старше Эйба, поприветствовала мужа, тряхнув черными кудряшками. Миссис Голдберг была тучной женщиной с расплывшимися под мышками пятнами пота, но это не мешало Эйбу любить свою супругу.
– Голдберг, – сказала она, – зачем ты прислал сюда этого бродягу? Что за идея?
Эйб пожал узкими плечами и развел руки в стороны.
– Он проголодался, – ответил Голдберг. – Что еще я мог сделать?
Он поднял доску и прошел за прилавок. Похлопал своей маленькой ручкой по массивному предплечью жены.
– Мы ведь тоже знаем, что такое голод, – тихо добавил он. – Выручи его, Рози.
Она кивнула:
– Вечно одно и то же. Эти бродяги протоптали к тебе дорожку. Простофиля ты, Голдберг, вот что я тебе скажу.
Ее добрая, сердечная улыбка радовала Голдберга.
– Суровая ты женщина, Рози.
Он снова похлопал ее по руке.
Когда Эйб появился на кухне, мрачный Диллон сосредоточенно поглощал пищу. Он исподлобья взглянул на лавочника, не поднимая головы, склоненной над тарелкой, и снова уставился на еду.
Эйб постоял, переминаясь с ноги на ногу. Наконец он произнес:
– Кушайте, не спешите.
– Угу, – с набитым ртом отозвался Диллон.
Он сидел, не сняв шляпы, сжимая громадными волосатыми пальцами нож и вилку. Диллон произвел на Эйба сильное впечатление. От бродяги исходило ощущение дикой, необузданной силы, Эйб чувствовал ее. Она немного пугала лавочника.
Чтобы разрядить обстановку, Эйб спросил:
– Вы прибыли издалека?
Диллон снова поднял свои холодные глаза.
– Да, – обронил он.
Придвинув стул, Эйб опустился на него. Положил на стол свои маленькие чистые детские ручки.
– И куда держите путь? – спросил он.
Диллон отломил кусок хлеба от буханки, вытер им пустую тарелку, затем сунул в рот и принялся медленно жевать. Эйб почти не видел его лица – голова Диллона была по-прежнему опущена.
– Куда-нибудь подальше, – произнес бродяга.
– Хотите пива? – спросил Эйб.
Диллон покачал головой:
– Не употребляю.
Лицо Эйба посветлело. Наверно, он стесняется, подумал Голдберг.
– Хотите сигарету? – предложил Эйб.
Диллон снова покачал головой:
– Не курю.
Вдруг из лавки донесся крик Рози. Эйб замер.
– Что там стряслось с моей Рози? – произнес он.
Диллон молча поковырял спичкой в зубах. Эйб встал и направился в лавку.
Уолкотт перегнулся через прилавок, злобно глядя на Рози. Его худое, костлявое лицо пылало.
– В чем дело? – нервно спросил Эйб.
– В чем дело? – заорал Уолкотт. – Я тебе скажу, в чем дело, абрам проклятый! Она отказывается продавать мне в кредит.
Эйб кивнул.
– Верно, мистер Уолкотт, – побледнев, сказал он. – Вы нам много задолжали.
Уолкотт почувствовал испуг Эйба.
– Ты дашь мне то, что я прошу, или я тебя отделаю.
Он нацелился стиснутым кулаком в Эйба. Лавочник отпрянул назад, ударившись головой о полку. Рози снова завизжала.
Из кухни неторопливо вышел Диллон. Посмотрев на Уолкотта, он произнес:
– Проваливай.
Уолкотт был пьян. Кукурузное виски ударило ему в голову огненным шаром. Он медленно повернулся.
– Не вмешивайся, бродяга, – сказал Уолкотт.
Диллон ударил Уолкотта в лицо, и тот покатился на пол, схватившись обеими руками за физиономию.
Диллон посмотрел на Уолкотта. Потер костяшками пальцев ладонь другой руки.
– Исчезни… вон отсюда!
Уолкотт ушел; колени его подгибались.
Эйб и Рози застыли, не произнося ни слова. Пальцы маленького еврея теребили ткань пиджака. Наконец Эйб произнес:
– Зря вы ударили его так сильно.
Диллон молча направился к двери.
– Постойте. Не уходите. Мы должны отблагодарить вас, – сказал Эйб.
Диллон обернулся.
– Ерунда, – произнес он. – Мне надо идти.
Рози дернула мужа за рукав пиджака.
– Предложи ему работу, Голдберг, – сказала она.
Эйб удивленно посмотрел на жену.
– Что, Рози… – начал он.
Диллон недоверчиво посмотрел на них. Чуть сутулясь, он стоял посреди тускло освещенной лавки. Этот человек внушал Голдбергу страх.
– Возьми его, Голдберг. Тебе нужен помощник, – произнесла Рози.
Эйб смущенно посмотрел на Диллона.
– Конечно, – проговорил он. – Это верно. Я собирался пригласить помощника. Потолкуем?
Поколебавшись мгновение, Диллон кивнул:
– Хорошо.
Майра Хоган шла по главной улице, замечая поворачивающиеся в ее сторону головы. Даже негры на минуту забывали о работе; боясь поднять голову, они смотрели на девушку тайком.
Перестук ее деревянных каблучков дразнил мужчин. Они следили за Майрой, мысленно раздевая девушку.
Женщины посматривали на нее завистливыми, ненавидящими глазами. Майра слегка покачивала бедрами. Ее крепкое молодое тело, не стесненное излишней одеждой, двигалось ритмично. Полные высокие груди колыхались под тонкой тканью дешевого платья в цветочек.
В конце улицы под жаркими солнечными лучами стояли несколько неряшливо одетых кумушек; они сплетничали, разбирая своих соседей по косточкам. Увидев идущую Майру, эти располневшие, обезображенные родами и тяжелым трудом тетки смолкли. Приближаясь к ним, Майра внутренне напряглась. На мгновение ее ритмичная, раскачивающаяся, кокетливая походка потеряла свою легкость. Деревянные каблучки застучали тише. Ее самоуверенность не имела под собой прочной основы; Майра была еще очень молода. В присутствии старших ей приходилось подстегивать себя.
На ее полных алых губах появилась смущенная улыбка. Женщины, точно стая стервятников, сбились в плотную кучу, повернувшись к девушке спиной, демонстрируя нежелание ее видеть. Деревянные каблучки снова зацокали громче. Лицо Майры вспыхнуло; она прошла мимо женщин с высоко поднятой головой.
Сплетницы тотчас снова оживились. Одна из женщин громко произнесла:
– Испорченная маленькая шлюха, вот что я вам скажу.
Майра шла, не оборачиваясь. «Нечесаные грязнули, – подумала девушка. – Я хороша собой, поэтому они ненавидят меня».
В конце главной улицы находился банк. В его дверях стоял Клем Гибсон. Увидев Майру, он нервно поправил галстук.
Клем Гибсон был заметной в городе личностью. Он управлял банком, владел автомобилем и менял рубашки два раза в неделю.
Майра чуть сбавила шаг и улыбнулась Гибсону.
– Мисс Хоган, вы великолепно выглядите, – сказал он.
Его слова пришлись Майре по душе.
– Вы, наверное, шутите, – отозвалась она.
Глаза Гибсона, который носил очки в роговой оправе, радостно сверкнули.
– Я бы не осмелился вас разыгрывать, мисс Хоган, честное слово.
Майра решила не задерживаться.
– Тогда это очень любезно с вашей стороны, – сказала она. – Мне надо спешить. Меня ждет папа.