Многие из них вели к ничем не примечательным участкам бетонной стены, другие — к изолированным платформам, вознесенным на высоту четырех-пяти этажей и опирающимся лишь на ажурные металлические леса наподобие тех, что возводят вокруг реставрируемого собора. Несколько пандусов и лестниц тянулись от беспорядочно раскиданных там и тут площадок и обрывались в воздухе, предоставляя зрителю гадать, ведут ли они вверх к чему-то невидимому или свешиваются вниз из какой-нибудь дыры в пустоте.
Малькольм усмехнулся. Большинство туристов, впервые попав в Шангри-ла, приходили к выводу, что распространенное название этого вокзала Времени, Ла-ла-ландия, происходит от безумных, лунатических прогулок в никуда.
Здоровенные щиты с объявлениями, написанными аршинными буквами, окружали со всех сторон несколько пустых участков, где балконы и галереи были перегорожены цепями. Эти конструкции даже не пытались стилизовать под остальную часть «Римского города». Объявления на нескольких языках предостерегали об опасности неисследованных Врат. Цепные ограждения предназначались не столько для того, чтобы что-нибудь случайно не забрело внутрь станции, а скорее чтобы ничто случайно не вышло наружу. Эти объявления, конечно, были лишь данью юридическим формальностям. Вряд ли кто из туристов был настолько глуп, чтобы без гида проходить через открытый портал. Но на других станциях бывали подобные несчастные случаи, и семьи пропавших возбуждали судебные иски против администрации. Обитатели ВВ-86 были признательны своей администрации за эти предосторожности.
Никому не хотелось, чтобы вокзал Времени был закрыт из-за небрежного руководства.
Никому.
Туристы сегодняшней группы выглядели, как статисты на съемках фильма «Спартак». Большинство мужчин чувствовали себя неловко в похожих на женские платья туниках. Они старательно избегали встречаться друг с другом взглядами. Шишковатые, коленки и волосатые ноги всем бросались в глаза. Ох уж эти Шестые Врата… Малькольм держался в своей потрепанной тунике с привычной непринужденностью, выработанной долгой практикой. Он чувствовал себя в своей «рабочей одежде» почти так же удобно, как в обычном костюме, хотя и обратил внимание, что ремень его сандалии снова нуждается в починке.
Женщины в изящных римских стОлах оживленно болтали, разбившись на маленькие группки, сравнивая ювелирные украшения, вышитые каемочки и элегантные прически. Другие прошли на площадку ожидания перед Вратами, где расселись в удобных креслах, потягивая напитки из бумажных стаканчиков и наблюдая за происходящим. Этим, как с первого взгляда понял Малькольм, уже приходилось бывать в Нижнем Времени, — видимо, денег у них хватало.
Туристы, впервые отправляющиеся в подобное путешествие, слишком волновались, чтобы усидеть в креслах. Малькольм обошел по краю толпу, выраставшую с каждой минутой, высматривая потенциальных клиентов.
— Привет, Малькольм.
Обернувшись, он увидел Скитера Джексона, одетого в изящный хитон греческого покроя. Едва удержавшись от стона, он выдавил улыбку.
— Привет, Скитер. — После краткого рукопожатия он проверил, все ли его ногти на месте.
Скитер кивком показал на тунику Малькольма:
— Ты, я вижу, все еще надеешься на этот старый фокус «гид-раб». — Его карие глаза заискрились. — Потрясные пятна. Мне бы как-нибудь взять у тебя рецепт. — Единственной неподдельной чертой Скитера, как многие здесь успели убедиться, была его неотразимая, ослепительная улыбка.
— Ну конечно, — рассмеялся Малькольм. — Одна кварта разведенного конского навоза, две кварты скисшего римского вина и три пинты ила из Тибра. Тщательно нанести кисточкой для живописи, посушить недели две и затем простирать в холодной воде. Чудесно действует на неотбеленную шерсть.
Скитер сделал круглые глаза:
— Бог ты мой. Ты говорил серьезно.