Нас разбили на две группы, одна ушла под Чудово, а моя пошла под Гатчину. Напрямую не пройти, пришлось переходить линию фронта у Тосно, а там, лесами и болотами, выдвинуться к железной дороге, ведущей в Псков. По агентурным данным, фон Лееб использовал железнодорожный транспорт для доставки донесений в штаб фон Кюхлера. Процедуру отправки такого курьера описал один из наших железнодорожников Псковского узла. Немцы гоняли небольшой состав: две платформы впереди с зенитками и пулеметами, паровоз, два пассажирских вагона и две платформы с зенитками сзади. Единственное место для засады – чуть южнее Химози. Мы вышли к месту засады, разминировали подходы к железной дороге, заложили мины, развесили на деревьях шесть МОН-200. Тем не менее диверсия не удалась. Лес западнее засады оказался набит немецкими войсками. Там находился большой склад боеприпасов, вокруг немцы наставили палаток, и здесь находился на переформировании полк эсэсовцев. По времени мы не успевали зачистить подорванный поезд. К тому же времени и возможности ждать его тоже не было. Вокруг постоянно ходили пешие патрули. Поэтому, оставив там двух подрывников, мы отошли на восточную опушку леса и ожидали их там. Взрывы прозвучали через полчаса, затем появились Дорохов и Кулаев. Они подорвали паровоз и разрядили монки по пассажирским и грузовым вагонам для перевозки личного состава.
Пройдя мимо Пустошки, мы углубились в лес, оттуда сообщили по радио о складе и дали его точные координаты. По дороге назад нашли еще два крупных склада и откорректировали огонь артиллерии по ним. Несмотря на относительную неудачу, настроение начальства было хорошим. Группа нанесла приличные потери противнику. Такие рейды я предпринимал в 1995–96 годах в Сербской Краине. Там у нас тоже было недостаточно сил для ведения полномасштабной войны, не было авиаприкрытия, как и здесь, не было нормальной связи, а подготовленные немцами и арабами наемники у «хорей» и «маслюков» были экипированы по самое не хочу новейшими средствами связи, датчиками объема, отличными снайперками.
Немцы располагались под Ленинградом по-хозяйски: окопы полного профиля, укрепленные деревом; строят много дотов и дзотов, активно минируют подходы к своим позициям. А у Ленфронта недостаток сил и средств, пополнение войск идет медленно, особенно мало авиации. Зато танки поступают прямо с трех заводов, правда, больше легкие Т-60 и Т-50, но и КВ поступают тоже. После сентябрьских боев на фронте относительное затишье. Все зарываются в землю, кипит работа у саперов и строителей. Самое лучшее время для разведки: ночью ведутся активные работы, поэтому шумно, противник сам себя обозначает. И вообще, немцы тихо себя вести не умеют: постоянно пускают ракеты, устраивают короткие перестрелки. Жаль, что хороших ночных оптических прицелов маловато – те несколько цейсовских прицелов, что сняли с противотанковых ружей, и еще пять немецких «маузеров», вытащенных нами с нейтралки. У них есть подсветка. Когда был в разведотделе фронта, то показал немецкий ночной прицел начарту:
– Там вот такая полуваттная лампочка, резистор и батарейка.
– У нас таких лампочек не выпускают, только двухваттные.
– Ну, пусть будет такая, уменьшить щель, чуть мощнее резистор. И выключатель на цевье. Нажал – осветил сетку, отпустил – погасил.
Но, несмотря на кажущуюся простоту, предложение не прошло, никто ничего делать не стал. Нам дали немного отдохнуть, я продолжал натаскивать группы захвата и прикрытия. После этого плотно запрягли на разведку в районе Киришей. Но у противника в этом районе не было танковых групп, поэтому через три выхода я сообщил Евстигнееву, что мы напрасно теряем здесь время, необходимо начинать поиск значительно восточнее.
– Почему, лейтенант?
– Фон Лееб не будет ломиться через плотную оборону, будет искать дыру. Мне кажется, что он нанесет удар в районе Тихвина, с задачей выйти на Свирь и соединиться с финнами. Удар надо ожидать в районе Малой и Большой Вишер. А вот откуда фон Лееб ударит – от Новгорода и Белой Горы или от Чудово – вот это и надо выяснить.
– Ну, пробуй. Погода стоит плохая, надежды на авиацию никакой нет. Седьмая армия отходит, оставлен Петрозаводск, финны идут к Повенцу. Отдельные отряды финнов вышли к Свири. Я предупрежу разведку 4-й и 52-й армий о том, что вы будете действовать в их расположении. Начинайте с Белой Горы. Найдите танки фон Лееба.
Два первых выхода ничего не дали: немецких танков у Новгорода не было. Успели сделать еще один выход в районе Чудово. Там танков тоже не было. Доложился в штаб фронта. Утром 16 ноября немцы удачно форсировали Волхов – чуть ниже Чудово в районе старого моста в Селищах. Были остановлены возле Большой Вишеры, но ударили во фланг позиций 52-й армии в районе Грузино, смяли 846-й стрелковый полк и силами двух дивизий заняли Грузино. Ударной танковой группы у немцев не оказалось. Действовали пехотные части при массированной поддержке авиацией. Используя шоссе Чудово – Тихвин, немцы попытались нанести стремительный удар, сконцентрировав большое количество пехоты на узком участке фронта. Однако фланговый удар 128-го отдельного танкового батальона на танках КВ-1 и Т-50, при поддержке резервного полка 4-й отдельной армии, задержал их наступление на Тихвин в районе Будогощи. Танкистам удалось отрезать тыловые части немецких дивизий и дать время на передислокацию частей 52-й армии в район боевых действий. Ранний снег и мороз задержали немецкую авиацию, поэтому ВВС Северо-Западного и Ленинградского фронтов успело нанести чувствительный удар по вытянутым вдоль дороги немецким дивизиям. Немцы начали отход, сил и средств у нашего фронта не хватило, чтобы полностью уничтожить эти две дивизии. Немцы отошли обратно за Волхов. Части 52-й армии сумели создать несколько плацдармов на левом берегу Волхова, но удержать три из них не смогли. Остался один – у поселка Водосье, всего в двух километрах от Чудово, в развалинах фарфорового завода.
По возвращении состоялся разговор с начальником разведки фронта, его интересовало, почему немцы предприняли такую глупую и неподготовленную операцию по захвату Тихвина.
– Они считают, что уже победили! Мы взяли немецкого майора, так он сидит связанный на снегу и пытается меня вербовать! Дескать, война уже проиграна, тебе зачтется, что ты меня выпустишь! Пришлось немного проредить ему зубы, чтобы осознал ситуацию, что это для него война кончилась, а у нас еще все впереди.
– Не убил?
– Нет, конечно! Но после этого он заговорил. Распелся, не остановить было. Так что списали нас немцы со счетов. И еще, товарищ генерал-майор, похоже, что служба охраны тыла мышей не ловит. У немцев были точные данные о наших частях на участке прорыва.
– Да там почти никого не осталось! Надо усиливать, но пока людей не дают, все резервы идут под Москву.
– Нам бы только ночь простоять да день продержаться…
– Вот и займитесь наведением порядка в ближайших тылах. Заодно отдохнете!
За счет «отдыха» потеряли трех человек. В районе Шапок обнаружили немецкую разведгруппу, которая сдаваться не собиралась, приняв ночной бой у Нестеровского озера. Они вызвали артподдержку, один из снарядов зацепил сразу троих наших. Их унтера взял сам. Здоровенный нахальный немец, получив «ура микадзуки гэри» по челюсти и пропустив «аси-барай» под правую ногу, тряс головой и требовал врача. Отвечать на вопросы он отказался. Но меня интересовала цель выхода, а не его настроение, поэтому пришлось слегка поработать с его пальцами. Этот козел потерял сознание. Нашатырь в нос – и снова вопрос, поигрывая ваткой перед его носом. Отказ! «Сетей-ути» одновременно и по глазам, и по носу, и по верхней губе. После того как очухался, он заговорил. Немцы готовят удар на Мгу. Группа послана разведать возможность обхода по нашему левому флангу. Он – «старый наци», лично знаком с Гитлером, Борманом, еще по «пивному путчу». Обещает после победы найти меня и лично поджарить на вертеле.
– Если не сдохнешь в лагере, заходи! В качестве груши ты мне понравился.