– Ничего не врут! – возразила Мария. – Мне тётка София тоже говорила, когда слишком много приняла за ужином, что мама давно, когда нас только взяли, обещала выдать нас, как только повзрослеем, замуж! А вы знаете, какая она упёртая.
– Надеюсь, это неправда, – смягчила ужасную новость Яу. – Мне вовсе не хочется замуж!
– Никому не хочется, – педантичным тоном сказала Мария.
Нинель зевнула. В её голове по мягкой травке бегали и резвились овечки, которые позволят ей плашмя лежать неподалёку, наслаждаться свободой и ничего не делать. Никому не быть ни за что обязанной.
Нет, она благодарна, конечно, за то, что ей подарили семью, но свободу выбора никто не отменял!
– Доброе утро!
Показались родители, которые неторопливо подходили к столу. Дочери дружно вскочили и присели в реверансе. Нинель снова подумала, увидев их вдвоём, что это одно из самых приятных зрелищ, которое только можно вообразить. Вот бы найти свою половину, чтобы в старости было кому так же тепло улыбаться.
– Доброе утро!
Виола просто светилась. Её причёска, как обычно, была идеальной, а цвет лица здоровым. Максимилиан, наоборот, не выспался, вероятно, сидел в игровой до утра, играл в виртуальную леталку. Все в семье знали о его пристрастии к космическим играм, где нужно отстреливать корабли неприятелей.
Камзол отца топорщился в районе спины, а широкий подбородок был покрыт седой щетиной.
– Рада всех видеть в добром здравии. Овсянку с ягодами и чай, – попросила Виола подавальщика.
– Чёрный чай без сахара, – простонал Максимилиан.
Все уселись на свои места. Младшие девочки по правую руку от родителей, старшие по левую. Завтрак продолжался.
– До летних каникул две недели, – Виола поглядела на младших. – Помним, что расслабляться рано? Умницы! И вот ещё, кто не сдаст годовые тесты, не поедет на море.
– Совсем? – воскликнула Анника. – Ни на денёчек?
– Ни на денёчек, – спокойно подтвердила Виола.
– Будет вместо этого пасти коровок, – страшным голосом сказала Мария.
– Не пасти коровок, а следить по камерам за биотом-пастухом! – недовольно поправил Максимилиан, который каждый камень в сторону своей любимой фермы воспринимал с обидой. – Вам стоит поучить историю и сравнить, как пасли коровок в прошлые века и как пасут в наше время! Это совершенно разные трудовые нагрузки!
– Прости, папа, – Мария тут же примиряюще улыбнулась. – Я неудачно пошутила.
Все дружно замолчали и опустили глаза в тарелки.
Однако не прошло и двух минут, как Виола вновь заговорила:
– Мария, как твои занятия по живописи?
– Спасибо, мама, всё в порядке. Я придерживаюсь заданий и очень довольна новым онлайн-преподавателем.
– Замечательно. Нинель, скоро деревенский праздник шеста с лентами. Осталось чуть больше месяца. В детстве ты его обожала! Никто не носился столько времени вокруг столба, как наша Нинель. В этом году тоже пойдёшь?
– Нет. Ничего не хочу, – Нинель подпёрла щёку кулаком и со слепой ненавистью уставилась на овсянку, которую ей пододвинул подавальщик. – Можно я просто буду сидеть в своей комнате и не выходить?
– То есть как? А воскресное чаепитие?
– Не хочу.
– Шопинг с сёстрами?
– Скукота.
– Милая, может быть, у тебя депрессия? Давай пригласим доктора Василевска?
– Нету у меня депрессии!
– Смотри-ка, ты повышаешь голос! Раздражительность – первый признак депрессии, – с нарастающей тревогой воскликнула Виола.
Нинель покраснела, опустила глаза, слушая, как хихикают сёстры.
К счастью, не получив ответа, Виола тут же переключилась на остальных девочек, интересуясь делами каждой. Всё-таки когда в семье много детей, в этом есть свои плюсы – родительское внимание хочешь не хочешь рассеивается, а не проецируется на одном объекте.
– Яу, детка, тебе завтра особое задание – придётся встретить нашего нового поставщика. Показать ему ферму. Создать хорошее впечатление о нашей семье. Мы надеемся, заказы увеличатся, закупочные цены возрастут, тогда в следующем году мы сможет полететь в отпуск на Цирцею!
– Я? – Глаза у Яу стремительно расширились. – Но почему я?
– Боюсь, мы с отцом будем вынуждены уехать по делам. У Марии в это время запланирован урок живописи, у Нинель депрессия, так что остаёшься только ты. Не волнуйся и не бледней так! Я уверена, ты сделаешь всё, как нужно.
Нинель собралась было возразить, что никакой депрессии у неё нет, но осеклась, сообразив, что тогда, вполне вероятно, встречать закупщика отправят её. А это ведь выходить из дому, утруждаться…
– Его зовут Эрим. Эрим Бослонцев. Вы должно быть, слышали?
Младшие тут же оживились, позабыв, о чём болтали секунду назад. Глаза разгорелись, щёки заалели.
– Это не тот ли Бослонцев, который владеет кондитерскими по всему округу? – слишком покладистым тоном спросила Мария.
– Он самый! Очень, очень приятный молодой человек. Серьёзный, воспитанный, обеспеченный. Симпатичный, – подумав, добавила мама. – Я бы гордилась таким сыном.
Мария скорчила мину, а Яу так и сидела, широко открыв испуганные глаза и практически не дыша.
– Но мама… – прошептала она из последних сил.
– Так, значит, решено. Заканчиваем завтрак и за работу!
Виола не собиралась никого слушать, сказано делать – делай. Да и как иначе, если у тебя семеро дочерей, каждая из которых так и норовит раскапризничаться?
Нинель ещё немного посмотрела на овсянку. Хотя там плавали ягоды черники и малины, но хотелось не овсянку, а пирожное, к примеру. Это упоминание о кондитерских… Разве бывают на свете места, более привлекательные, чем кондитерская? Чтобы пахло кофе и ванилью, глаза радовали цветы из радужного масляного крема, и ты стояла среди подносов, полных разнообразных вкусностей и выбирала. Жалела, что можешь съесть всего одно-два, а не сразу всё.
Перед глазами так и замелькали бисквиты, корзиночки, безе и птифуры.
Нинель даже вздохнула, когда поняла, что замечталась и на самом деле всей этой прелести вовсе не существует. А потом увидела Яу. Сестра сидела, понурившись, и её губы дрожали. Нинель быстро-быстро отвела глаза, сделала вид, будто ничего не замечает.
День пошёл своим чередом: учёба, работа, совместный обед и ужин.
К вечеру Яу совсем раскуксилась. Старшие сёстры часто собирались перед сном у Марии, обсуждали, как провели время, чем занимались, сколько работы переделали, ну и без сплетен не обходилось, конечно, хотя они старались держать себя в руках. Собрались и сегодня.
Яу была квёлая, несчастная, даже её каштановые крутые кудряшки, аккуратно собранные на макушке и украшенные ниткой жемчуга, вяло поникли. Нинель отошла от обычного своего поведения – скучающего всезнания и показного равнодушия, веселила сестру как могла, но результата достичь не сумела.
– Да что с тобой такое? – рассердилась, в конце концов, Нинель. – Зачем устраивать такую трагедию? Тебя же не в рабство продали! Ну встретишься ты с этим великолепным, прости господи, молодым человеком, ну поболтаешь немного о том о сём – что тут такого смертельного?
– Разве ты не понимаешь? – еле слышно ответила Яу. – Мама не просто так его пригласила. И меня отправила его встречать не просто так. Она хочет выдать меня за него замуж!
Нинель закатила глаза:
– Ну понятное дело, хочет. Но ты же не обязана ей подчиняться.
Голос Яу дрожал от волнения.
– Если мама что-то решила, я не смогу ей противиться. Я ей стольким обязана. Я не смогу, нет.
Яу сглотнула и зажмурилась.
– А ты что думаешь? – спросила Нинель Марию, которая сегодня была на редкость молчалива и только и делала, что стреляла своими голубыми глазами. – Ты бы смогла противиться маминому решению? Отказаться выйти замуж, если бы она прямо приказала?
Та с жалостью посмотрела на Яу и ответила:
– Наверное, нет.
– Ну вы даёте! – Нинель рассердилась ещё больше, прищурилась, почти чувствуя, как из глаз сыплются искры. – Я бы запросто смогла!