Если будет что соскрести с асфальта после лобового столкновения с каким-нибудь "джипом"...
"Так что есть некоторые преимущества у небольших городов", - подумал Олег с каким-то теплым чувством.
Словно услышав его мысли, Таня прибавила газу, так что мотоцикл на короткий миг даже привстал на заднее колесо. У Олега от испуга захватило дух, и он невольно вспомнил радостное лицо парня-байкера, улыбающегося с траурной фотографии. Он почему-то представил себя на фотографии, наклеенной на бетонное основание фонарного столба, и его передернуло от суеверного ужаса.
Мотоцикл, зарычав по-звериному, помчался прямо по разделительной линии.
"Где эти чертовы гаишники? - с сожалением думал Олег. - Когда не надо, они под каждым кустом..." Почему-то у Олега было такое ощущение, что его сегодняшняя поездка на мотоцикле кончится для него печально. Два колеса ему никогда не внушали доверия. Он где-то слышал, что двухколесная конструкция менее устойчива, чем четырехколесная.
Прядь Таниных волос выбилась из-под шлема. Волосы били Олега в лицо, что никак не улучшало его настроения. Ему приходилось постоянно придерживать эти пряди рукой, так что он мог держаться только одной рукой. Чтобы не сверзиться на мостовую, он обхватил девушку за живот, почти под самой ее грудью. И с ужасом понял, что под футболкой у девушки ничего не было! Олег давно заметил, что Таня не надевает лифчиков, и это обстоятельство сильно возбуждало его, особенно когда они целовались, и Олег прижимал девушку к себе, ощущая легкое прикосновение маленьких холмиков, скрытых тонким слоем материи, и его лихорадочное воображение рисовало картины, одна фантастичнее другой: как они лежат рядом в чистой постели и Олег медленными, но уверенными движениями рук освобождает девушку от ее одежды, а затем наклоняется и нежно касается сначала языком, а затем и губами острых бугорков набухших сосков...
К сожалению, дальше эротических фантазий у Олега дело пока не доходило, и его тревожила смутная мысль, что Таня никогда не станет его женщиной...
Встречный ветер хлестал Олега в лицо, охлаждая пылкое воображение. Но ему все равно было жарко - наверное, воздух еще не успел остыть после знойного летнего дня. На лбу выступила испарина, во рту почувствовался терпкий вкус остывающего асфальта. Олег ощущал лихорадочное возбуждение, помноженное на странную мальчишескую робость - от того, что в любой момент мог как бы невзначай коснуться пальцами груди девушки, и в то же время понимая, что не станет так поступать. И отнюдь не потому, что его действия могут возмутить Таню - просто на лихой скорости нужно думать не о чувственных наслаждениях, а о том, как удержаться в седле.
А сама Таня, наверное, и не подозревала, какие душевные муки терзают ее спутника. Ее тело было напряжено, она слилась сейчас со своим стальным конем в единое целое и летела вперед, как летит быстрая стрела, выпущенная из тугого лука.
Они домчались до нового здания железнодорожного вокзала, которое построили лет двадцать назад на месте древнего монастыря. Сам монастырь разорили еще раньше, в тридцатые годы, но главный монастырский собор не взорвали, а обезглавили, превратив в винный склад. В таком виде собор и простоял до начала восьмидесятых. Олегу порой казалось, что он даже помнил, как ломали остов собора - хотя о чем может помнить пятилетний мальчишка...
Подъехав к вокзалу, Таня сбросила скорость и свернула на Московское шоссе.
Когда позади остались похожие одна на другую, как сестры-близнецы, серые пятиэтажки, началась промышленная зона. Со стороны кожевенного завода пахнуло какой-то тухолью. Олег брезгливо зажал нос, а Таня резко увеличила скорость, чтобы побыстрее миновать ареал душистых ароматов, вызывающих острое желание опорожнить желудок.