– Проблемы индейцев шерифа не волнуют, – говорит Борис. – Слышал такое выражение?
Ему начинает надоедать этот сосунок, задницу которого он спас от тюрьмы года четыре назад. Тогда торгашу было шестнадцать лет, и Борис поймал его на контрольной закупке. Но передумал сажать юнца и решил сделать его своим личным поставщиком бесплатного кайфа. Он закрывает глаза на то, что парень торгует наркотиками в доме по соседству, но безвозмездно берёт у него, что хочет и когда хочет. Конечно, Борис не наглеет, но и отказывать себе в удовольствии не позволяет.
– Нет, не слышал, – дрожащим голосом отвечает продавец. – У меня правда проблемы, я должен своему поставщику.
– Я ещё раз повторяю, – буквально полсекунды, и оперуполномоченный взорвётся, – срать я хотел на твои проблемы! Ты это понимаешь? Если ты сейчас не сделаешь так, как я говорю, то у тебя появятся проблемы со мной. Дома будь! Я зайду скоро. Считай, что к тебе сейчас зайдёт участковый для профилактической беседы, как с человеком, стоящем на учёте.
Борис обрывает разговор и убирает телефон в карман куртки. Идёт в ванну и моет голову. Это помогает немного отвлечься от похмельного синдрома, но желание наркотика не покидает опера. Он вытирает волосы полотенцем, приглаживает их руками, затем выходит из ванны и смотрит на наручные часы. Начало девятого. Борис находит на полу чёрную рубашку, надевает её и замечает, что она настолько мятая, что её будто только что вынули из стиральной машины, только вот никакого запаха Альпийских гор не наблюдается. Решает не придавать этому значения, всё же его задача – ловить убийц, и сейчас нет времени на то, чтобы ещё утюжить рубашку.
Взглядом ищет наплечную кобуру. Она висит на покосившемся стуле. В ту же секунду Борис поддаётся панике – он не видит в кобуре табельного пистолета. Мысленно успевает подготовиться к головомойке от начальства (а то и к чему посерьёзнее), но через мгновение тревога проходит – пистолет всё же на месте. Хромов надевает кобуру, берёт в руку кожаную куртку. Ему нравится, что все видят его пистолет под мышкой. Всегда нравилось.
Прикуривает сигарету в квартире и выходит на лестничную площадку.
Он очень много курит. Надо срочно бросать.
Делает несколько шагов к лестнице и замирает, держа дымящуюся сигарету у рта. Прислушивается. Сначала опер приходит к выводу, что ему слышится. Слуховая галлюцинация, как последствие похмельного синдрома. Но детские всхлипывания повторяются. Тогда он подходит к лестнице и медленно спускается. Борис старается ступать по лестнице как можно тише, не хочет, чтобы его услышали. Его начинает подташнивать, но, остановившись и вцепившись в перила, он сдерживает позыв. После продолжает спускаться. Хныканье становится громче и отчётливее, и у полицейского не остаётся сомнений, что звук издаёт соседская девочка. Затем он слышит мужской голос: «Тише, тише. Ведь ты не хочешь, чтобы мама узнала о нашей игре. Тише», – голос отчима девочки.
Они въехали в квартиру этажом ниже два года назад. Сначала появилась потрёпанного вида женщина, лет тридцати, с дочкой, а затем у неё нарисовался ухажёр, старше женщины лет на пятнадцать. Борису он сразу не понравился. Выглядит этот ухажёр как алкаш со стажем. Безработный. Судим за разбойное нападение на ларёк в девяностых. А то, как отчим постоянно смотрит на свою падчерицу, всегда напрягало опера. Он видит во взгляде отчима что-то грязное. Похотливое.
Борис быстро сбегает вниз на два пролёта и видит то, что и рисовало воображение. На узкой площадке между этажами стоит соседская девочка, ей девять, не больше. Она плачет, склонив голову, за спиной висит огромный школьный рюкзак. Кажется, что он больше девочки. Мужик её матери запустил руки падчерице под платье. Солнечный свет попадает на искажённое похотливой гримасой лицо отчима, освещая так, что он похож на святого с иконы.
Он замечает Бориса и тут же получает крепкий удар в челюсть. Моментально теряет сознание и падает на бетонный пол. Оно и немудрено, всё же Борис – кандидат в мастера спорта по боксу.
Девочка стоит рядом. Она вся дрожит.
– Мать дома? – спрашивает капитан, и девочка кивает. – Позови её сюда.
Малышка утирает слёзы и бегом поднимается по лестнице. Борис слышит, как она звонить в дверь. Опер пинает растлителя в бок. Сильно. Но тот не приходит в себя. Ещё пинок. Полицейский хочет забить до смерти этого ублюдка, но останавливает себя. Поднимает куртку и достаёт из кармана телефон.
– Дежурный слушает, – доносится из трубки.
– Здорово, Петрович. Это Хромов. Твоя смена что ли?
– Да, моя, – расслабившись, отвечает дежурный. – Чего тебе, Хромов?
– Пришли наряд ко мне. Только побыстрее давай.
Дежурный некоторое время молчит, затем спрашивает:
– А куда к тебе-то?
– Домой ко мне, – раздражённо отвечает Хромов. Не нравится он Борису.
Борису в принципе не нравятся люди. Вот, например, этот педофил. Как такой урод может кому-то нравиться? Как человек, он мерзок. Его образ жизни, цель его паршивого существования мешают жить положительным людям. Он алкоголик, нигде не работает, скорее всего, избивает свою сожительницу и насилует её малолетнюю дочь. Зачем это существо ходит по нашей планете? Зачем оно живёт? Если Создатель есть, и он действительно сотворил человека, то зачем создавать вот таких мразей? Ответ прост: никакого Создателя нет. И поэтому люди сами определяют для себя, что такое хорошо и что такое плохо. Следуют только своим собственным интересам и желаниям.
– Что у тебя случилось? – спрашивает Петрович.
– Педофила я задержал. Всё, жду наряд.
Борис убирает телефон обратно в карман. В этот момент девочка приводит маму. Та спускается по ступеням, сгорбившись, с понурой головой, держит дочку за руку. Полицейский замечает замазанный тональным кремом синяк на левой скуле женщины. Борис видит её каждый день. Ей не больше тридцати пяти, симпатичная. Но нищета и жизнь с таким мерзавцем превратили её в потухшую и непривлекательную женщину.
– Привет, Борис, – её взгляд скачет с полицейского на лежачего сожителя. – А что тут случилось? – и потухшая женщина бросается к лежачему насильнику, как медсестра к раненному на поле боя солдату. Трясёт его. Прижимается к его груди. Плачет.
Хромов качает головой. Он не понимает, как можно так сильно любить этого ублюдка.
– Мужик твой дочку твою насилует, – спокойно произносит опер и прикуривает сигарету. – Я его арестовываю, пока по сто тридцать пятой. Сегодня придёшь ко мне и напишешь заявление.
– Нет-нет. Этого не может быть! Какая тридцать пятая? – недоумевает женщина. – Я не буду писать заявление. Это ошибка.
– Нету тут никакой ошибки! – Борис со злостью бросает сигарету на пол. – Задержал я его на месте преступления. Так что придёшь и напишешь.
– Не пойду.
– Дура ты, – Борис никак не может понять, зачем она защищает эту мразь. – Дело твоё. Можешь не приходить, если дочку совсем не жалко. А мне и так оснований хватит, чтобы посадить его.
По лестнице поднимаются два молодых человека в полицейской форме. Оба с сержантскими погонами. Они подходят и интересуются, что здесь происходит. Борис показывает удостоверение, но полицейские и так его узнают, и опер вкратце рассказывает о событиях. Патрульные надевают наручники на педофила. Он приходит в себя, начинает что-то бубнить и вырываться, но его крепко держат. Борису предлагают подвезти его до отдела, но он отказывается, и все расходятся.
Капитан остаётся один. В подъезде тихо, словно бы только что ничего криминального здесь и не происходило.
Вспоминает сон про мальчика. И Хромов – человек, который, сколько себя помнит, был убеждённым атеистом и никогда не верил в приметы или вещие сны – начинает задумываться о связи между сном и событиями, случившимися с ним только что.
Он смотрит на часы. Уже девять, пора на службу, но ещё нужно зайти к торговцу. Борис спешно спускается, толкает железную дверь и выходит из подъезда.
Глава 2