Безродная, или Свет ее тьмы - Лесникова Рина

Рина Лесникова

Безродная, или Свет ее тьмы

Пролог

Тёмная карета без опознавательных знаков быстро катила по безлюдной ночной дороге. Кучер погонял лошадей, пассажиры молчали. Либо всё уже было сказано, либо… слишком уж тревожными были их мысли.

Но что это? Топот копыт? Или разбушевавшийся ветер терзает ветви вековых дубов в древнем лесу, что тянется по правую сторону от тракта?

– Корн, ты что-то слышишь? Что там, Корн? Это за нами?

– Я сейчас проверю, родная, и догоню вас. Бринг, следуйте дальше и никуда не сворачивайте, я нагоню вас у постоялого двора! – названный Корном взялся за ручку дверцы кареты и хотел выскочить, но замер на миг, затем отчаянно кинулся к сидящей на мягких подушках женщине, осторожно положил руку ей на живот и нежно поцеловал в губы. Так, как будто… в последний раз.

– Любимый, возьми меня с собой!

– Тэри, ты же понимаешь, это будет неразумно. Кто бы это ни был, меня они не тронут. Да и постоять за себя я смогу.

Дверца захлопнулась, и карета покатила дальше. Женщина осталась одна. Одна? Откуда появилось это ощущение? Это Корн ушёл один, а с ней кучер. А ещё тот, кого она должна спасти. Малыш Корна. Ведь именно ради него они и решились на этот отчаянный шаг. Да, нужно взять себя в руки и думать о ребёнке. Их с Корном ребёнке. Будущая мать принялась возносить истовые молитвы Перводуху и духам предков. Они не отказывали в помощи. Если считали это нужным и правильным. Только вот соображения у них были свои, зачастую недоступные человеческому разуму.

Карета продолжила путь без одного из пассажиров. Злой ветер исправно заглушил звон клинков, стихающий далеко позади.

Как же не ко времени разыгралась эта буря. Вечер только вступил в свои права, а тьма стояла такая, как будто уже наступила ночь. Ночь Лихого Лета, иначе – ночь Лихолета. Чего ещё от неё ожидать. Лето ушло. Вернее, его изгнала Осень, и так новая хозяйка заявляет свои права на мир.

В ночи смены сезонов все добропорядочные подданные княжества стараются спрятаться за надёжными стенами домов. Так-то оно спокойнее. Ибо выходят из-за Грани в эти ночи духи предков. Выходят, чтобы проверить, как блюдут заветы их потомки. А ещё для того, чтобы начать новый цикл. Найти себе нового подопечного и продолжить вечный круг жизни.

Как же страшно. Что это стучит по стенкам кареты? Ветер ли бросает ветки и придорожные комья земли, или же духи покинули свою долину и беснуются совсем рядом? Здесь нет для них цели. Кучер? Интересно, Бринг был удостоен чести быть представленным духам предков? Если нет, то ему не позавидуешь.

Карета остановилась. Корн? Сквозь завывания ветра послышался скрип козлов. Шаги. Открылась дверца.

– Бринг? Что случилось?

Надежда была напрасной. Это всего лишь возница. Угрюмо смотрит из-под мохнатых бровей, а в руках… в руках держит огромный тесак. Такими мужики в лесу просеки прокладывают.

– Приехали, леди. Выходите, – взгляд опустил, и тесак свой сжимает так, что побелели костяшки заскорузлых пальцев.

Приехали? Но вокруг ни домика, ни огонька. Значит, ему не нужны лишние свидетели. Сопротивляться бесполезно, это только навредит малышу. Может, удастся убедить кучера последовать дальше? А лучше дождаться Корна. Тэрайя покорно вышла и глянула в виновато бегающие глаза. В них отчаянно боролись решимость и вина. Понятно.

– Вы хотите меня убить? Но за что? Даже не меня, а ребёнка. Не рождённого ребёнка! Неужели вы сможете это сделать?! Не берите на себя этот грех! Я заплачу. Я вам всё отдам! – она принялась лихорадочно сдёргивать с себя украшения и протягивать их мрачному вознице. – Вот, кольца возьмите, возьмите этот браслет, кулон и серьги тоже возьмите! Ах да, ещё шкатулку, в ней украшения и деньги. Это всё очень много стоит, вы будете богатым человеком, Бринг!

Драгоценные безделушки медленно утопали в придорожной грязи.

– Не нужно мне ничего из этого, леди, – буркнул возница и, хлестнув лошадей, отчего те рванули вперёд по размокшей дороге, быстро развернулся и скрылся во тьме.

Тэрайя осталась одна. Справа шумел неприветливый лес, слева злой ветер гонял по стерне остатки убранных колосьев. Сзади – Бринг с его ужасным тесаком и преследователи. Впереди – неизвестность. Назад нельзя, в лес – тоже опасно, в поле – не скрыться. Осталось идти только вперёд. Может, лошади остановились, тогда удастся переждать ночь и непогоду в сухой и относительно тёплой карете.

Меховой плащ, призванный защищать от холода, но никак не от дождя, неприятно отяжелел и тянул вниз. Тонкие ботиночки, хоть и считались дорожным вариантом, но совсем не были приспособлены к такой дороге. А ещё живот. Он начал болеть. Досадная нудная боль тянула всё сильнее и убеждала найти сухое место, свернуться комочком и так лежать, тихонько поскуливая и зовя Корнэлла. Но даже если бы удалось найти сухое место в этом царстве воды и ветра, то Корнэлл мог пройти мимо и не заметить, а потому остаётся только идти вперёд, как он и просил. Впереди должен быть постоялый двор.

– Ох, малыш, неужели ты решил именно сегодня появиться на свет. Рано. Ещё так рано!

Тэрайя всё шла и шла. Падала, поднималась и шла дальше. Ни огонька кругом, ни завалящего хутора на пару-тройку домиков. Ни убежавших в ночь лошадей. Может, она давно сошла с дороги, может, это была совсем не та дорога. Если бы не малыш, можно было бы давно сдаться, упасть под ближайший куст и лежать, блаженно укрывшись мокрым плащом. Но нужно идти. Идти и найти мало-мальски сухое место. И чтобы там был доктор. Или повитуха. Или любая другая знающая женщина. Хоть кто-нибудь! Впрочем, можно просто сухое место…

До чего же злой ветер. Даже для ночи смены сезонов. Тэрайя и не помнит такого. Говорят, чем больше злится Перводух, тем хуже погода в подобную ночь. Но на кого же он злится? На ту, что вопреки людской воле, размечталась о счастье? На не рождённого младенца? Так он ещё не успел ничем прогневить Высокого. Он даже своего первого вздоха ещё не сделал. Из горла вырвался невольный стон. Стон не столько боли, сколько бессилия. Всё бесполезно. И этот отчаянный побег, и её попытки сопротивляться погоде и воле высших сил, и надежда найти приют или хотя бы сухой клочок земли.

В спину ударил особо злобный порыв. Тэрайя поддалась толчку, сделав несколько отчаянных шагов, а потом упала, в последний момент успев выставить вперёд запутавшиеся в мокром плаще руки. Подниматься не было ни сил, ни желания. Всё бесполезно. Эта борьба за жизнь уже проиграна. Последний отчаянный взгляд по сторонам. А вдруг… Но нет. Ни единого огонька, ни звука, кроме тех, что создавал гнев Перводуха.

Но что это? Там, впереди, за бешено танцующими ветвями старых дубов гордо взмывают ввысь острые вершины елей. То, что это ели, не странно. Странно то, что они не шелохнутся, как будто совсем рядом не беснуется злобный ветер. В мире есть только одно место, неподвластное стихиям. Место, откуда всё пошло. Место, куда все уйдут. Долина мёртвых предков. Она находится в нигде и везде. И открывается для живых только в такие ночи – ночи смены сезонов. Здесь обитают души умерших. Сюда приходят юные таинратцы, чтобы обрести духа-покровителя. И сюда судьба привела её, Тэрайю. Но живому в Долину мёртвых предков можно войти лишь единожды. Вернее, войти и выйти. Второй раз сюда возвращается уже душа. Возвращается, чтобы завершить жизненный цикл и начать всё сначала. Дождаться того, кого сочтёт достойным, чтобы оказывать покровительство в его земной жизни.

Значит, этот цикл Тэрайи почти закончен. Сам Перводух привёл её к Грани, за которой заканчивается старый путь и начинается возрождение. Пусть будет так. Ведь её Корнэлл уже там, она это отчётливо поняла. Нужно просто не сопротивляться, и скоро они соединятся. Может, в следующем цикле им повезёт больше? Но малыш. Он должен получить шанс. Ведь если он погибнет в утробе матери, то и перерождения не получит. Вот для чего она попала сюда! Ради малыша стоит ещё немного побороться.