Там был небольшой кабинет с письменным столом, двумя шкафами забитыми книгами и кожаный диван. Полина пробежала взглядом по корешкам книг в шкафу, и успела прочитать: Пьер Абеляр «Диалог между философом, иудеем и христианином», Виктор Кутковой «Философский универсум православной иконы» и Фридрих Энгельс «История первоначального христианства».
Отец Василий сидел за столом, что-то набирал на клавиатуре ноутбука, как только Полина вошла в кабинет, он выключил компьютер.
– Книга атеиста Энгельса в Божьем храме, как это понимать?! – усмехнулась Левина, кивнув на книжный шкаф.
– Нужно досконально знать все доводы оппонентов, что бы правильно опровергать их, доказывая существование Божье, – отец Василий встал из-за стола.
– А ты сам-то веришь в Бога?! – криво усмехнулась Полина. Она кивнула на дверь: – Многие из вашей братии атеисты, похлеще старых, идейных большевиков.
– В Бога верую, – отец Василий потрогал крест на груди. Подумав, он вздохнул: – Я веру в людей начинаю терять.
– А конкретнее батюшка, – Полина провела рукой по корешкам книг, стоящих на полке одного из шкафов.
– Это долго.
– Я никуда не тороплюсь.
Отец Василий подошёл к окну, открыл форточку и, закурив сигарету, начал:
– После окончания медицинского училища меня сразу призвали в армию, а там учёбка и пошёл воевать в Чечню. На войне известное дело: грязь, кровь и страх, – священник стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, иным нравилась такая жизнь, я же совсем потерялся. Но время идёт, я демобилизовался, приехал домой, а тут жизнь почище войны была, люди друг другу за деньги глотки рвут. Однажды забрёл в храм, познакомился со священником отцом Серафимом. Общаясь с ним, до меня дошло: в вере в Бога настоящая жизнь! Люди в грехе живут, а Церковь человеку чистоту и силу даёт. Уехал я в городок Кирилов, он находится в Вологодской области. Поступил послушником в Кирилло-Белозерский монастырь. Прожил там три года и окончательно убедился, да это настоящая жизнь.
Отец Василий затушил в пепельнице сигарету, вновь закурил и чуть тише, продолжил:
– Разволновался что-то я, повествуя тебе свою историю.
– Что было дальше? – спросила Полина.
– Три года был трудником в монастыре.
– Кто это?
– Так в монастыре зовут помощника духовного лица. Трудники работают в монастырском хозяйстве. Мне пришлось быть плотником, каменщиком и штукатуром, – отец Василий махнул рукой, – десятком профессий овладел за это время. Вставали в пять утра, молились и принимались за работу, и до самого вечера, потом молились и спать. Тяжело было работать без выходных, но мне нравилось. Следующие три года я был послушником. Перечитал за это время все духовные книги в монастырской библиотеке, а когда настало время принимать монашеский постриг, тут один из священников монастыря – отец Варфоломей, говорит мне: «Не монахом ты Василий угоден Богу, а пастырем. Ступай в духовную семинарию».
– И ты его послушал?
– Да, – кивнул священник. Он затушил окурок сигареты в пепельнице и убрал её в стол: – Поступил я в Вологодскую духовную семинарию, а окончив её, получил приход в Вологодской епархии. Что это был за приход?! Разрушенная ещё в советские времена церковь в деревушке. В том храме ещё при колхозе зерносклад был. Нужно было всё восстанавливать. А где деньги взять?!
– Что ты стал делать?
– Здорово помог мне один старичок, прихожанин Яков Семёнович, бывший председатель колхоза, он в округе всех знал. Как говорится: «С миру по нитке – храму кирпич, цемент, доски и краска». Сам я был за каменщика, плотника штукатура и маляра. Как-то стоял на лесах, красил стену в храме, и, не удержавшись, с трёхметровой высоты свалился на бетонный пол. Тут из меня дух и вышел. Лежу без движения, а по храму, среди кирпичей и мешков с цементом, идёт Пресвятая Богородица. Подошла ко мне и говорит: «Ты разумеешь как человек, и берёшься за лёгкое!» – она обвела рукой всю стройку. Пнула ногой малярные кисти, и кричит: «Ты послан сюда для другого! Встань и иди к пастве, а не будь маляром!» После того как Богородица пропала, я встал, хоть и рухнул с высоты на бетон, но совершенно не чувствовал боли, словно на мягкую перину упал. Стал я кроме работы в храме, ещё ходить по домам прихожан, и проповедовать слово Божье. Молва обо мне по округе пошла, а Яков Семёнович опять подсуетился и нашёл спонсоров. Те дали денег, и нанял я бригаду строителей. Вскоре отремонтировали храм, засиял он божьей благодатью. Отовсюду шли ко мне люди, разросся мой приход, счастлив я был, что несу слово Божье пастве.
– Неужели от того счастлив был, что слово Божье людям нёс, – рассмеялась Полина, – сам же говорил, что разросся приход, и много богатых спонсоров было у тебя. Наверное, и пожертвования большие в храм пошли.
– Не о деньгах, а о пастве были мои мысли, – сдвинул брови отец Василий. – Это только звон идёт, что священники на дорогих автомобилях разъезжают. Таких среди нас единицы, основная масса живёт небогато, а в сельских приходах, где в деревнях с десяток домов и живут одни старушки, священники и вовсе со своим многочисленным семейством бедствуют. Только и спасает их приусадебный участок, я на себе всё это испытал.
– Ты же говорил, что нашёл богатых спонсоров?!
– Да это так, с Божьей помощью и при поддержке людской, дела в моём приходе пошли неплохо, и счастлив я был долей своей.
– Чего же ты в город перебрался, если говоришь, нравилось тебе в деревне?
– Мы священники не в своей воле находимся, – вздохнул отец Василий, – Богу служим, и во всём подчинены воле архиерея. Вот меня и перевели служить в городской храм «Успенья Богородицы».
– Разве в городе хуже, чем в деревне?
– В деревне хоть я и работал во сто рук, однако был сам себе голова, а здесь служу при настоятеле, третьим пристяжным.
– Ты из-за этого разочаровался в людях?
– Служение Богу для священника везде одинаково. Тут другое дело.
– В чём именно?
– В селе священник живёт среди мирян, словно отшельник и не видится с братией своей, я имею в виду других священников. Здесь же в городе мы общаемся и от этих разговоров дух мой в смятении.
– Слышала я, что половина вашего брата и в Бога то не верит, – улыбнулась Полина. – Тебя это смущает?
– Да многие из священников в Бога не веруют, и служат чисто автоматически, – согласился отец Василий, – конечно, их не половина среди нашей братии, но значительное количество. Я их не могу осуждать, это дело совести каждого. Хотя как раз один из таких циников и бросил зёрна сомнения в душу мою.
– Он доказал тебе что Бога нет?!
– Не говорили мы с ним на эту тему, потому как знали, что бесполезно, каждый при своём мнении окажется.
– Тогда о чём же вы говорили?
– О том, что внук настоятеля храма нашего после окончания семинарии, получил мой приход, когда меня перевели в город! Вот о чём рассказал мне брат. Моими неустанными трудами, храм стал приносить приличный доход, потому меня перевели сюда, а внука настоятеля, назначили в мой приход.
– Обычное дело, – пожала плечами Полина. Она посмотрела на скорбную физиономию священника и рассмеялась: – Ты настоящий Василий Блаженный, коли, прожив четыре десятка лет, не понял, люди везде одинаковы, что священник, что мирянин.
– Но горько от такого понимания, ибо не должен пастырь поддаваться слабостям греховным подобно мирянину.
– Эх, больше бы таких людей как ты Церкви! – Полина подошла к двери, приоткрыла её и выглянула в коридор. Закрыв дверь, она продолжила: – Когда такие люди как ты, будут занимать большие должности в епархии, может и изменится что у вас в Церкви, и потянутся люди в Храмы.
– На всё воля Господня, лишь на неё уповаю.
– Ну и зря! На Бога надейся, да сам не плошай. Нужно разворошить ваш муравейник. В прошлый раз ты мне говорил, что при переводе сюда тебе обещали место настоятеля храма.
– Это всё пустые слова, – махнул рукой священник, – настоятель нашего храма отец Мефодий достаточно крепкий человек.