Кваздапил. Наявули 2 - Петр Ингвин

Петр Ингвин

Кваздапил. Наявули 2

Эпиграфы

Тот же Золя: написал много, но про бордели и кокоток ведь читать интереснее, чем про шахты и закопченных шахтеров, если только вы не Зигмунд Фрейд, которому про шахты должно быть тоже интересно.

Татьяна Толстая «Переводные картинки»

Счастье человечества – не в свободной воле и не в свободном разуме. Счастье – в тех тисках, которые ограничивают людей в их желаниях.

Эти мотивы приводят те люди, которые страшатся заглянуть в самих себя, те люди, которых сжимают страхи, сжимают низшие силы, не позволяя им поднять свою голову, чтоб увидеть мир, освещенный ослепительным солнцем.

Эти люди согласны провести свою жизнь при свете ночника только чтоб не потревожить своих страхов. Каждая страница моей книги будет вызывать у таких людей лихорадку.

М.Зощенко «Повесть о разуме»

Странное племя, мудреное племя

В нашем отечестве создало время.

Это не бес, искуситель людской,

Это, увы – современный герой.

Книжки читает да по свету рыщет —

Дела себе исполинского ищет,

Благо, идти по дороге избитой

Лень помешала да разум развитый.

Н.Некрасов «Саша»

– Илья, – сказал мне пятнадцать лет назад один мой приятель с расстегнутыми спереди, как и у меня тогда, штанами. – Илья, будем ухаживать за девушками. В «Детях капитана Гранта» я читал, что нет большего счастья, чем это.

Илья Ильф «Повелитель евреев»

Часть первая

Осторожно, двери открываются

Чудес не бывает. Если по недосмотру высших сил или из-за их непосредственного вмешательства чудо случается, оно перестает быть чудом и становится фактом. «Чудес не бывает» – аксиома. И все же я верю в чудеса.

– Привет, – сказал я, распахивая дверь.

Мне никого не хотелось видеть, я никого не ждал, и кто бы ни пришел, открывать не тянуло. Гарун с ножом или без ножа, обезображенный и озлобленный Данила, алко-дилер дядя Саша, накачанный тестостероном Захар, обиженный, что его объект для «потестеронить» эстрогенит с другим, ушлый и опасный Костя или приятная во всех отношениях Даша, обладавшая почти всеми достоинствами, кроме чистоты и чести… Ну, если только Хадя, как в одном из снов. Надежда, как известно, умирает последней.

Из-за снов все время казалось, что все происходящее со мной уже было, что любые слова повторяются, и кто бы ни пришел, встреча окажется вариацией знакомого сюжета.

Я ошибся. За дверью близоруко щурилась, вглядываясь в темноту, хрупкая девушка. Лучше сказать – девочка. Если описывать одежду, то типовые блузка и джинсы ничего примечательного из себя не представляли, а если ощущения…

Схваченные сзади в хвост длинные волосы были темными, но от нежной улыбки незнакомки становилось легко, тепло и светло. От девочки исходило необъяснимое обаяние, словно она некий генератор положительных эмоций, что одним своим появлением дарит радость и поднимает настроение.

– Маша дома? – донесся тихий застенчивый голос.

– Нет.

– Странно, мы договаривались. Наверное, я пришла раньше. Подожду на улице.

– Стоять. – Я выскочил на лестничную площадку как был, в халате и босиком, и перехватил за плечи собравшуюся уйти незнакомку. – Договаривались – значит, Маша скоро придет. Проходи на кухню, я созвонюсь и спрошу, где она.

В комнате взвыл мой телефон – сестренка меня опередила.

– Доброе утро, Санька, – раздался в трубке ее задорный голос. – Там Лелька Милованова должна подойти, а она такая зануда и перфекционистка, прямо как ты: если договорились на половину одиннадцатого, она и придет точно в половину одиннадцатого. Когда придет, скажи ей…

– Время – десять тридцать одна, она пришла. Передать трубку?

– Нет, просто скажи, что я бегу.

Прежде чем выйти к гостье, я влез в джинсы и футболку.

– Маша сказала, что уже бежит, при этом забыла сказать кто ты. – Наверное, стоило обратиться к «зануде и перфекционистке» на вы, но трудно называть ровесницу сестры столь официально.

Она не обиделась.

– Мой папа – военный, мы на днях переехали в соседний с вами дом.

– Тогда давай, что ли, познакомимся. – Я набрал воздуха, чтобы представиться, но в последний момент задумался, как лучше назваться: полным именем или сокращенным.

Полное у меня слишком длинное и необычное, и всегда следует переспрашивание, отчего приходится рассказывать историю про деда и желание родителей. Надоело, хотя дедом горжусь. Лучше эту подробность сообщать после, под настроение, когда оно действительно выглядит гордостью, а не скучной необходимостью.

А сказать «Ксаня» или просто «Саня» – не слишком ли фамильярно? Я старше, и уменьшительное от полного имени покажется глуповатым (словно старик молодится) и, что еще хуже, навязчивым.

Паузу гостья поняла как ожидание и выпалила:

– Леля. А вас – Алексантий?

– Леля, если ты подруга моей сестры, а я не кажусь настолько старым или официальным, чтобы вызывать жалость или желание вытянуться по струнке и обращаться строго по имени-отчеству, то давай на ты и по имени, хорошо?

Леля робко кивнула и, пылая ушами, вытолкнула срывавшимся голоском:

– А почему вас… тебя зовут Кваздапилом? Потому что однажды некстати квас допил?

– Именно.

Вон оно как, всего несколько дней прошло, как человек переехал в наш двор, а уже знает мою кличку. Интересно, что еще обо мне рассказали.

– Если хочешь, зови меня как другие – Кваздик.

Леля помотала головой:

– Прозвище резкое и колючее, оно тебе не идет. Лучше по имени.

– Договорились. А Леля – это, как мне кажется, тоже сокращение. Как будет полностью?

Гостья опустила глаза.

– В то время родителям нравились песни одной певицы, и меня назвали Лолитой.

– Лолита?! Кхм.

Имечко – с хвостом смыслов, особенно для девочки в возрасте нимфетки. И с внешностью нимфетки – не юной женщины как моя Машка, у которой в ее годы есть уже и грудь, и попа, и манеры такие, что мужики облизываются, а существа переходного возраста из детства в зрелость. Конечно, все девочки-подростки выглядят и ощущают себя по-разному, за рубежом их даже разделили на категории: «бобби-соксеры» (до тринадцати лет, название появилось из-за белых школьныхм носочков) и «тинэйджеры» (примерно от тринадцати до девятнадцати). Набоковская Лолита была типичным бобби-соксером, как и сегодняшняя гостья, а моя сестренка, ровесница Лели – явным тинейджером с замашками на полноценную взрослость. Взрослость зависит от внутреннего мироощущения. Кто-то до конца жизни остается ребенком. Например, я с удовольствием вернулся в детство, если бы мог. А большинство тинейджеров и даже некоторые бобби-соксеры, как упомянутый книжный персонаж, упрямо спешат стать взрослыми, как они это себе представляют. Зачастую физическое взросление обгоняет умственное, не говоря о душевном, из-за этого случается множество неприятностей. Ломаются судьбы. Между прочим, обычай, позволявший выходить замуж в двенадцать лет, в не кажущейся нецивилизованной Англии упразднили только к тридцатым годам двадцатого века, а во Франции брачный возраст девочек с одиннадцати до аж тринадцати лет подняли не так давно – во второй половине просвещенного девятнадцатого века. Хорошо, что эти факты остались вне внимания Машки, иначе мое старшинство отправили бы идти лесом на все четыре стороны. А про распространенный на юго-востоке обычай выдавать девочек замуж с девяти лучше не вспоминать вовсе.

Сейчас передо мной сидела не сестренка, и я спросил:

– А твои папа с мамой читали…

– Не читали. Им потом рассказали, но они считают, что певиц люди знают лучше, чем каких-то книжных героев, поэтому проблемы в имени не видели.

Ну и родители. Не любят читать, хотя бы кино посмотрели. Назвать девочку Лолитой в честь певицы – все равно, что назвать сына в честь предка Пушкина, не зная о Ганнибале Лекторе, этот персонаж ныне – тоже часть современной культуры, и каннибала Ганнибала люди знают, по-моему, лучше, чем обеих вышеупомянутых Лолит.