Мертвая Царевна с Запретного острова. Семь повестей об Эльге - Соловьев Сергей

Сергей Соловьев

Мертвая Царевна с Запретного острова. Семь повестей об Эльге

Предисловие

Великая река Обь несет свои чистые воды к морю-океану, и давным-давно на её берегах жил народ, о котором и будет рассказ. Люди эти жили не только на реке, но и у самого Студёного моря, и были среди них и сильнейшие волхвы, и колдуньи, чья сила не знала пределов. Острова же моря тоже полны тайн, и на одном из них было прибежище великой колдуньи, самой Мёртвой Царевны, и её верных слуг и помощников- Семерых Грезящих. Были они заступниками и покровителями этих земель и людей, хоть и людям было невмоготу и смотреть на них. Жил с ними и Серый Волк, верный слуга самой Мёртвой Царевны, Эльги. Но были и до них великие волхвы, тех, кого обрекли на непростое служение сами Великие Стражи Мира.

Мёртвые пчёлы не гудят

Повесть первая. Начало

Маленькая девочка стоявшая рядом с крыльцом дома , увлеченно играла с таким же маленьким хорьком. Она топала на него ногой, тот тоже в ответ топал, подпрыгивая вверх, сразу всеми четырьмя лапами, и крутился вокруг нее юлой.

– Эльга, – кричала ей мать, шедшая из сарая, с крынкой молока в руках, – опять кого-то подобрала?

– Это не кто-то, это Рыжик, – ответила девочка, протянув свою руку к питомцу , что бы погладить, а тот, вместо того, что бы ее укусить, лишь обнюхал пальцы и позволил почесать себя по голове, лишь подняв ушки вверх, и внимательно смотрел на нее своими глазами-бусинами.

Мать только покачала головой, и спокойно прошла мимо. Она уже привыкла, что никто из живности ее дочь не обидит, а она тащит всех в дом. Было в этом и хорошее. В сарае, когда приходила Эльга, коровы вели себя чинно, и не пытались прижать к стене ни ее, ни кого-то еще. А с ней одной такое бывало, и лишь кнутовище помогало от сильных ушибов. Ну а хорек? Хорек как хорек. Тоже хорошо, мышей не будет.

– Пошли на обед, все накрыто, – позвала она дочь.

– А Рыжика?

– Старую миску найди, с отбитым краем. Я ему молока налью.

Девочка побежала в подклеть за старой деревянной миской, а хорек прыжками пустился за ней.

За обедом сидела большая семья, мать, Гита, отца звали Кувар, брат, Такай и сестры, Зарена и Тара. Эльга еще раз посмотрела ни них, поверх своей миски, закрыла глаза, и увидела опять темную полосу на груди Зарены. Вздохнула, и опять посмотрела в миску, доедая вареную рыбу, запивая простоквашей из деревянной чашки. Все поели, и девочка подошла к матери, и смотря ей в глаза, подергала за рукав платья.

– Мама, послушай, с Зареной плохо. – говорила, смотря прямо в глаза Эльга, – Болеет она. Отведем ее к ведунье. А то вдруг горячка у нее? – попросила Гиту дочь.

– Напридумывала опять. – нахмурилась женщина,– Хочешь к Каре сходить, в камнях ее покопаться?

– Нет, – опустив голову, ответила Эльга. – Хотя посмотреть на камешки- это здорово, – вздохнула девочка.

– Ну ладно, пошли сегодня к знахарке, – крикнула она Зарене, – И ты с нами пойдешь, – она посмотрела в глаза дочке, – узнаем, наконец, в чем дело.

Гита приготовила подарки для Кары, и сложила все в лукошко. Оделись во все нарядное и Зарена с Эльгой, в провожатые взяли собаку со двора. Дом ведуньи был недалеко, но не в самом селении, знахарка объясняла, что с людьми рядом ей жить тяжеловато. И пошли они по тропинке, и иногда Эльга, играя с собакой, обгоняла мать. Цветы росли вовсю, и пчел было много, жаль только, что не одни пчелы летали в воздухе, и всеми нелюбимые комары, да и слепни попадались. Гита обмахивалась веточкой, отгоняя комаров, и дочери вели себя также, может быть, только махая гораздо сильнее. Вокруг дома колдуньи стоял плетень, почти в человеческий рост, и красивые резные ворота с калиткой, подарок, как говорила сама знахарка, одного излеченного ею человека, прикрывали вход во двор. Гита постучала в калитку, и как везде, залаяла собака, то ли приветствуя гостей, то ли показывая свою службу хозяевам дома. Вскоре послышался шум шагов, и заскрипел засов, открываемой калитки.

– Привет, Гита. Рада тебе, и с дочерями пришла? Заходи.

– И тебе здравствовать, Кара, – ответила Гита поклонившись, – проходите, – сказала она дочерям.

Гости вошли во двор, Эльга привязала собаку, и Кара повела их в гости. Дом был обычный, из бревен, на высокой подклети с двускатной крышей. Крыльцо было богатое, изукрашенное деревянными резными кружевами. Они поднялись по лестнице в дом, и ведунья открыла дверь в горницу. Эльга жадно все оглядывала, надеясь хоть здесь увидеть небывалое. Но ничего такого- деревянные лавки по углам, стол, четыре светильника, два больших ларя для одежды и вещей, пара полок на стенах, со всякой всячиной, маленькими горшочками, серебряным ковшом, деревянными чашками, мисками и ложками.

– Это тебе, – и Гита отдала лукошко хозяйке дома, – посмотри, что с Зареной. – и подошла к ведунье, оглянувшись на Эльгу, которая рассматривала камешки с знаками и принюхивалась к пучкам трав, лежащим рядом, – посмотри , сделай милость, что с младшенькой.

Кара быстро кинула взгляд на Эльгу, и в ответ кивнула, и подошла к Зарене.

– Что у тебя девица? – ведунья внимательно смотрела девочке в глаза.

– Не знаю я. – и она покачала головой, – Сестрице что-то привиделось, вот и пришли к тебе. Кашляла я немного.

Кара опять посмотрела в глаза девочки, послушала как бьется сердце. Вздохнула, и сказала:

– Снимай накидку и безрукавку.

И прислонила ухо к груди, к чему-то прислушиваясь, слушала долго.

– Оденься.

Ведунья подошла к Гите, налила ей в чашку квас, и подала ей, потом налила питье и дочерям.

– Все хорошо будет, вовремя пришли. Месяц травы заваривать и отвар пить, – и она подала два пучка трав, – спасла ее сестренка, – улыбнулась ведунья Гите. – И сколько лет младшенькой?

– Семь, – озабоченно посмотрела мать на дочь, играющую в углу.

– Эльга, – позвала ведунья девочку, – сядь рядом. Что ты видела у Зарёны?

И девочка, чуть путаясь в словах и задыхаясь от волнения, поведала хозяйке, про черную полосу на груди сестры, и что видит она это уже больше недели, каждую ночь. А вчера и днем это привиделось. И Эльга расплакалась:

– Что со мной не так, волховица?

– Все хорошо, девочка, – и она поцеловала девочку в лоб, – избрали тебя боги людям помогать. Судьба твоя такая. А пока идите с сестрой во двор, поиграйте там.

И Зарена с Эльгой выбежали из дома, а Гита села рядом с Карой, и ждала ее слов, с камнем на сердце.

– Раскинешь кости на Эльгу?– попросила Гита, – я ее позову.

Кара отодвинулась от гостьи после этих слов и замолчала надолго.

– Боюсь я, – и повесила голову, – В двенадцать лет отправишь на Алатырь Эльгу. Гадать не стала я ей, прости, опасаюсь , что увижу не то. Раз в неделю посылай ее ко мне, поучу , поговорю, о чем можно, да поберегу ее до отъезда. – и посмотрела внимательно , – а если что-то сделает, поможет кому, да ослепнет, не говори никому, беги ко мне сразу. Это сила в ней растет, и слепота будет только на время. – Посидела так, будто и говорить не хотела, – не бойся , Гита, ни ее, ни меня. Нет в нас зла, ни единой капли.

Не раз, а пару раз в неделю бегала Эльга к знахарке домой, училась узнавать силы трав, болезни видеть, да и погоду чувствовать. Слава в селениях вокруг Варты разлетелась о могучей целительнице. Но не о маленькой девочке, нет. Еще нет. Все говорили о могучей Каре, которая всю хворь видит, да помочь может. Но малышка помогала ей- только взглянет, а уже видит, какой недуг приключился. Все Лукоморье да и Обдория знали о чудесных исцелениях, Кары, великой знахарки.

***

И случилось, что должно было случится. Однажды играли и дети Гиты, и соседские дети, Эльга уже подросла, было ей почти двенадцать лет, и она наблюдала за маленькими. Лето было жаркое, дети возились на берегу озерца, заводилой был Такай, младший брат, исполнилось ему всего девять годков. Плескались в воде, и они вдруг как завопят, и к ней вся ватага побежала, только руками машут.